Меню сайта
Классы техники
облако тегов
Приветствую Вас, Гость
Помощь проекту
Яндекс кошелек 41001459866436
Web Money R393469303289
Поиск статей
Друзья сайта
Статистика
время жизни сайта
| Главная » Статьи » Германия » Флот Второй Мировой войны |
Линейные крейсера/линкоры класса Шарнхорст
Линкоры типа «Шарнхорст»  После окончания Первой мировой войны Версальский договор запрещал Германии строить боевые корабли водоизмещением свыше 10 000 т , а личный состав флота ограничивался полутора тысячами офицеров и 15 тысячами прочих чинов. Германский морской штаб хотел заменить некоторые из старых додредноутов, составлявших после войны основу флота, и в Рейхстаге молодой Веймарской республики начались жаркие дебаты по поводу того, как лучше использовать разрешенный Версальским договором тоннаж.  Выявились серьезные разногласия между различными политическими фракциями — многие не желали возврата к мощному флоту времен Тирпица и не хотели слышать даже об ограниченной кораблестроительной программе по замене старых кораблей. После нескольких лет обсуждения флоту, наконец, разрешили построить первые броненосцы, но с полным соблюдением версальских ограничений. Это были дизельные корабли стандартным водоизмещением, как всех заверяли немцы, в 10 000 т (головной «Дойчланд»), достаточно мощные (6 283-мм орудий в двух башнях и 8 одиночных 150-мм), чтобы иметь дело с любыми крейсерами, кроме линейных, и достаточно быстроходные (26 узлов), чтобы уйти от любого линкора того времени. Они произвели должное впечатление на военно-морские круги, где их тут же окрестили «карманными линкорами». Однако в начале 1930-х годов кораблестроительные программы Франции и СССР заставили германских политиков подумать о строительстве боевых кораблей, выходивших за рамки Версальских ограничений.На конференции в Берлине 9 марта 1933 года было решено, что новые капитальные корабли должны противостоять «Дюнкерку».  Первые же расчеты показали необходимость в 320-мм броневом поясе, который мог выдерживать попадания 330-мм бронебойных снарядов с дистанции свыше 18 км, и в толстой бронепалубе, которая должна была останавливать эти снаряды на дистанциях свыше 25 км.Когда в 1933 году к власти в Германии пришел Адольф Гитлер, он дал ясно понять адмиралу Редеру, что не намеревается подобно адмиралу фон Тирпицу строить свою морскую политику на прямом вызове британской морской мощи, а считает более важным противостоять кораблестроительным программам Франции. Он разрешал построить 4-й и 5-й броненосные корабли типа «Дойчланд», обозначенные «О» и «Е», но только с усиленной защитой при сохранении лимита водоизмещения 19 000 т и вооружения из двух трехорудийных 283-мм башен. На конференции в июне такой проект с 220-мм поясом, 70—80-мм главной и 35—50-мм верхней бронепалубами стал предметом детального обсуждения. В частности, предлагалось повысить боезапас ГК до 150—160 снарядов на орудие, вспомогательную 150-мм батарею расположить в 4 спаренных башнях для лучшей подачи боезапаса и защиты прислуги, а тяжелую зенитную усилить с трех 88-мм стволов на «Дойчланде» до четырех или до трех спарок при росте боезапаса до 200 выстрелов на ствол. Торпедные аппараты сохранялись. Новые корабли получались на 5 м длиннее «Дойчланда», осадка возрастала до 7—8 м. Один из них следовало оснастить в качестве флагмана флота, а вопрос выбора ЭУ оставался открытым, поскольку испытания «Дойчланда» уже показали недостатки дизелей (шум и вибрация). Осенью 1933 года дискуссии по проекту продолжились.  Теперь критиковалось расположение 150-мм орудий в башнях, барбеты которых не доходили до главной бронепалубы, что делало башни очень уязвимыми. Тем более, что при удачном попадании из строя выходило сразу два орудия. Разработка проекта таких башен заканчивалась, и их можно было заказывать уже в январе 1934 года. Зенитное вооружение хотелось усилить до 4 или 5 спарок при четырех директорах, расположенных как на крейсере «Нюрнберг». Зато целесообразность наличия торпедных аппаратов теперь подверглась сомнению. Защита усиливалась за счет увеличения брони барбетов башен ГК до 220 мм, но с ЭУ и, следовательно, дальностью плавания еще не определились. Спустя неделю после этого совещания, 18 октября, было решено выдать заказы на постройку двух 19 000-тонных броненосных кораблей, официально выдавая их за 10 000-тонных последователей «Дойчланда». Позже в протоколе совещания цифра «19 000» была зачеркнута и от руки исправлена на «17 000», очевидно, чтобы быть поближе к Версальским лимитам. Вооружение состояло из 6 (2x3) 283-мм, 8 (4x2) 150-мм и 8 (4x2) 88-мм орудий.В декабре снова вернулись к вопросу главного калибра. В бюджет заложили 1,4 млн. марок на разработку нового 330-мм орудия, но затем в попытке завоевать расположение англичан Редер снова решил вернуться к 305-мм калибру. Спустя месяц столь долгое ожидание вооружения ГК (примерно до мая 1939 года) сочли неразумным, и 25 января 1934 года военная верфь в Вильгельмсхафене и фирма «Дойче Верке» в Киле получили заказы на постройку теперь уже 18 000-тонных броненосных кораблей «О» и «Е», которые заложили 14 февраля под строительными номерами 125 и 235. В 1934 году Франция объявила о закладке второго линейного крейсера типа «Дюнкерк» — «Страсбурга», и нужно было срочно принимать ответные меры. Гитлер дал добро на добавление третьей башни и увеличение водоизмещения до 26 000 т. Постройку броненосцев прекратили 5 июля, а конструкторы приступили к перепроектированию, которое по самым оптимистичным оценкам не могло быть закончено ранее октября 1935 года. Новые требования включали 28-узловую продолжительную скорость и 30-узловую полную, защиту цитадели от 330-мм орудий в диапазоне дистанций 15—20 км, противоосколочную защиту оконечностей, три башни ГК (одна в носу и две в корме), четыре двухорудийных 150-мм при отсутствии торпедных аппаратов. Тогда же впервые высказали предложение предусмотреть в проекте возможность после достройки замены трехорудийных 283-мм башен на спаренные 330-мм или 380-мм калибра. Вскоре от оборонительного расположения башен ГК отказались, предпочтя более привычную схему с двумя башнями в носу. Что касается механизмов, то симпатии склонились в пользу турбин и высокотемпературных котлов, поскольку только такая ЭУ могла обеспечить скорость 30 узлов. Так и родилась проектная концепция для «Шарнхорста» и «Гнейзенау». Новые корабли не были последователями прекрасных немецких линейных крейсеров Первой мировой войны, а являлись просто увеличенными «броненосными кораблями» 1920-х годов, порожденными ограничениями Версальского договора. Даже состав батареи среднего калибра диктовался орудиями, уже изготовленными для 4-го и 5-го кораблей типа «Дойчланд».  Всего имелось восемь одноорудийных 150-мм палубных установок со щитами (по 4 на корабль), ставших не самым удачным дополнением к бронированным двухорудийным башням, число которых из-за этого пришлось ограничить (также по 4). Корабли получили мощную броневую защиту, но без традиционной для германских линейных крейсеров и линкоров первой мировой войны верхней цитадели. Предусматривалось использование не только готовых 150-мм орудий, но и части оборудования, предназначавшегося для 4-го и 5-го броненосных кораблей. Хотя немцы официально называли «Шарнхорст» и «Гнейзенау» линкорами, они по сути являлись линейными крейсерами с мощной защитой, высокой скоростью и умеренным, по тогдашним меркам, калибром главных орудий. Проект этих, фактически переходных, кораблей стал развитием «броненосца» «Дойчланд» и нес на себе следы технических ограничений и политических соображений. Хотя при перепроектировании немцы, естественно, использовали свой опыт в создании крупных быстроходных и мощно защищенных линейных крейсеров времен минувшей войны.До начала постройки Гитлер захотел по этому поводу успокоить Британию. Желая иметь достаточное количество таких кораблей для противодействия французскому флоту, он решил заключить с «владычицей морей» военно-морское соглашение, дающее последней гарантированное тройное превосходство по линкорам над флотом Германии — 474 400 т против 166 000 т. Это позволяло легально убрать версальские ограничения. Англо-германский морской договор, разрешавший Гитлеру начать строительство современного флота, был подписан в Лондоне 18 июня 1935 года, когда оба новых линкора уже были заложены. Договор гарантировал, что германская политика на морях не будет направлена против Великобритании, но связывал Германию обязательством соблюдать все существующие международные морские соглашения и те, которые могут быть заключены в будущем. Новая дискуссия по главному калибру развернулась в марте 1935 года, когда чертежи и спецификации были почти готовы. Рассматривалось пять вариантов: девять 305- или 330-мм орудий или шесть 380-, 350- или 330-мм, причем первые три требовали водоизмещения от 34 000 до 37 000 т, дополнительную 18-месячную задержку и повышения стоимости до 30—40 млн. марок. Флот отдавал предпочтение 350- или 380-мм орудиям в трех спаренных башнях, несмотря на потерю 11 млн. марок, уже инвестированных в производство 283-мм орудий и башен, но Гитлер возражал против повышения ГК из-за возможных значительных политических осложнений с Британией. Калибр 350-мм решили применить на следующем корабле «F». Поскольку «Шарнхорст» и «Гнейзенау» строились в противовес французским кораблям типа «Дюнкерк», их наступательные и оборонительные элементы проверялись на противостоянии именно «Дюнкерку».  Новые 283-мм крупповские орудия, превосходившие аналогичные пушки кораблей типа «Дойчланд», для своего калибра имели огромную мощь и дальность стрельбы. Проблема, с которой столкнулись немецкие конструкторы при проектировании броневой защиты новых кораблей, станет понятней, если сравнить размеры французского и немецкого бронебойных снарядов: первый (330-мм) весил 572 кг, а второй всего 330 кг. Зато 283-мм калибр обеспечивал высокую скорострельность и мог пробивать пояс «француза» с дистанции до 20 500 м. К тому же корпус «Дюнкерка» по большой площади вообще не имел брони, так что разрушение оборудования в этих частях быстро сделало бы корабль небоеспособным. Но основная причина сохранения на новых кораблях 283-мм орудий все же была политическая.В ходе предварительных проработок выяснилось, что девять 283-мм орудий и защита от 330-мм снарядов на ограниченных по видимости дистанциях Северного моря вполне вписываются в 26 000 т водоизмещения. Однако в 1936 году весовой контроль материалов на верфях в ходе постройки показал, что водоизмещение будет гораздо большим. Это вызывало серьезное беспокойство за остойчивость, мореходные качества и живучесть кораблей, поскольку броневая палуба, по проекту проходившая выше ватерлинии, теперь оказывалась ниже. Уменьшалась и высота надводного борта, что сужало диапазон остойчивости. Уже позднее, в ходе первых плаваний выяснилось, что увеличение осадки сделало корабли в открытом море очень «мокрыми», из-за чего пришлось срочно переделывать форму форштевня, развал носовых шпангоутов, а верхнюю палубу в носу приподнимать вверх. Над проблемой увеличенного водоизмещения начал работать Кораблестроительный отдел. Основные характеристики проекта уже не подлежали изменению, поэтому единственно возможное решение заключалось в увеличении ширины корпуса. Но и это нельзя было сделать, поскольку корабли уже стояли на стапелях. Установка бортовых блистеров (булей) также была нежелательной — корабли теряли в скорости и становились еще тяжелее. Любые дальнейшие изменения проекта следовало тщательно просчитывать. В результате решили увеличить стандартное водоизмещение до 31 500 т. Работы над проектом закончились в мае 1935 года, как раз к этому времени успешно завершились испытания новых 283-мм орудий. Наиболее противоречивым элементом проекта оказалась энергетическая установка. На начальной стадии проектирования для ускорения сроков поставок и гарантирования высоких скорости и мощности приняли турбозубчатые агрегаты, использующие пар с высоким давлением и температурой, поскольку для таких больших кораблей с 30-узловой скоростью подходящих дизелей не нашлось. Адмирал Редер пошел на риск, утвердив состав энергетической установки из паровых турбин и высокотемпературных котлов высокого давления. Новую установку успели испытать только на верфи с участием будущих механиков новых кораблей. Все понимали, что дальность будет гораздо меньше, чем при использовали дизелей. Но ждать разработки и изготовления последних просто не было времени. ОПИСАНИЕ КОНСТРУКЦИИ Корпус Как и при постройке «броненосцев» типа «Дойчланд», использовалась продольная конструкция корпуса, набираемого, в основном, из стали ST52.  И только для элементов толщиной менее 4 мм, которые требовалось изгибать под большими углами, применяли сталь ST42. Для экономии веса использовались и легкие сплавы, но на них пришлось всего 103,5 т или0,66% веса корпуса без вертикальной брони и башен. Главный киль коробчатой конструкции от шпангоута 40,85 (у немцев нумерация шпангоутов шла от кормы в нос и в данном случае цифра показывала расстояние в метрах от точки пересечения ахтерштевня с КВЛ) до форштевня был выполнен водонепроницаемым, имелось по 6 стрингеров с каждого борта и скуловые кили, проходившие между шпангоутами 75,6 и 143,25. Двойное дно тянулось от шп. 21,5 до 229,5, противоторпедная переборка (ПТП) и L-образная переборка между ней и бортом — от 32 до 185,7. Переборки, поддерживающие конструкции башен, проходили в 4,5 м от двойного дна до главной броневой палубы между шпангоутами 40,85 и 49,55 (башня С), 153,95 и 162,65 (башня В), 171 и 179,85 (башня А). Главная бронепалуба проходила между шпангоутами 10,5 и 185,7 на высоте 9,2 м от днища, но на протяжении котельных отделений ее средняя часть приподнималась еще на 600 мм, чтобы дать достаточно места котлам. Весь корпус делился поперечными переборками на 21 водонепроницаемый отсек, из которых отсеки с VI по XII были заняты энергетической установкой, а в кормовых отсеках III и IV и носовых с XV по XVIII на уровне нижней палубы располагались зарядные и снарядные погреба ГК и их перегрузочные отделения. Это были первые в мире капитальные корабли, построенные с действительно широким использованием сварки. Во время постройки этих кораблей технология сварки всецело зависела от длины электродов, что не всегда позволяло получить непрерывный шов. При торпедных и бомбовых попаданиях, места приварки переборок разрушались, что объяснялось плохими электродами, а иногда и низким качеством работы. Тем не менее, немецкие кораблестроители единогласно считали сварные корпуса лучше клепанных. «Гнейзенау» и «Шарнхорст» имели носовые бульбы, снижавшие волновое сопротивление на больших скоростях, чему ещё больше способствовали прекрасные обводы и большая длина корпуса.  Эти корабли сильно отличались от своих предшественников периода Первой мировой войны и иностранных современников. Главной для них считалась скорость, поэтому они не имели бортовых булей, увеличивающих водоизмещение и сопротивление движению.Наиболее заметной особенностью корпуса этих кораблей после достройки были почти вертикальный форштевень и малый развал носовых шпангоутов. Якоря располагались традиционно — в клюзах: два с левого борта и один с правого. Еще один запасной хранился горизонтально по левому борту в самой корме. Высота надводного борта, и так небольшая по сравнению с иностранными современниками, еще более уменьшилась в процессе достройки, когда на корабли добавляли различное оборудование, а вес некоторых устройств и систем оказался больше ожидаемого. Положение ухудшал и 0,8-метровый дифферент на нос при полной нагрузке, избавиться от которого можно было только путем использования в первые 24 ходовых часа топлива из носовых цистерн. Эти первые сутки, когда волны перекатывались через полубак, создавая проблемы с действием башни «Антон»(традиционное для германского флота обозначение башен с носа в корму: «А» («Антон»), «В» («Бруно»), «С» («Цезарь») и «Р» («Дора») - прим.ред.) и мешая правильному управлению кораблем, оставались самыми неприятными во всех операциях. При определенных условиях в открытом море недостаток высоты надводного борта, форма носа и расположение якорей приводили к образованию таких брызг, что управлять кораблем становилось возможным только из боевой рубки. Ходовые испытания «Гнейзенау» на высокой скорости показали также, что при прямом форштевне образуется огромная носовая волна, которую корабль толкает перед собой. Подобное явление наблюдалось и на «карманных линкорах». Довольно необычной была форма корпуса в подводной части — вместо плавного перехода борта в плоское или килеватое днище, последнее в средней части имело сходящую на нет в оконечностях горизонтальную плоскость с гранями в месте перехода к борту. Такое днище значительно облегчило постройку, а при повреждениях ускоряло докование и ремонт. Сложные обводы с двойной кривизной не позволили применить такую форму в кормовой части, где выходили гребные валы и располагались винты. Корабли имели два балансирных руля, расположенные за винтами бок о бок — между осями гребных валов. Каждый руль имел свой электромотор, каждый из которых мог при необходимости управлять обоими рулями. Имелся и ручной рулевой привод от строенных штурвалов: два поста располагались в боевой рубке и на ходовом мостике, а резервные были в командном центре на твиндеке, в каждом румпельном отделении и в аварийном рулевом. Броневая и противоторпедная защита Традиционно германские крупные корабли имели мощную броню, отличное разделение на отсеки и хорошую противоторпедную защиту.  При повышении эффективности стрельбы на большие дистанции и бомбометания немцам пришлось серьезное внимание уделить и горизонтальной защите. Уже в 1934 году они признали недостаточной толщину броневых палуб периода Первой мировой войны и выработали принцип, что ни горизонтальная, ни вертикальная броня в одиночку не должны противостоять тяжелым снарядам. Они также понимали, что тяжелые орудия выиграли спор у брони и что абсолютной защиты не существует. Поэтому немецкие конструкторы решили распределить броню таким образом, чтобы на критических дистанциях горизонтальная и вертикальная броня помогали друг другу выдерживать попадания в жизненно важные части корабля — снаряд, пробивший броню борта, должен был встречать на пути и бронепалубу. Хотя при этом возрастал риск взлететь на воздух от пущенного с очень большой дистанции снаряда или бомбы, сброшенной с большой высоты, немцы полагали, что их корабли будут сражаться в Северном море, где условия видимости ограничивали дистанции боя.Германская система броневой защиты не базировалась на концепции «зоны неуязвимости» (или «зоны свободного маневрирования»), принятой в других флотах. Вместо нее разработали сложные таблицы в координатах «дистанция — угол цели» для орудий наиболее вероятных противников из числа английских и французских кораблей, на основе которых командиры германских линкоров и крейсеров могли выбирать наименее рискованные дистанции боя. Эти таблицы, конечно, не гарантировали полной безопасности, поскольку многие данные в них базировались на не вполне достоверной и порой ошибочной информации. Тем не менее, для выработки общих тактических решений они были довольно полезными. Немцы не считали серьезной проблему ныряющих снарядов, упавших с небольшим недолетом, как это полагали японцы, американцы и англичане. И всё-таки следует признать, что с повышением эффективности стрельбы на дальних дистанциях германская система броневой защиты оказалась слабой против большинства орудий новых линкоров. Общий вес брони составлял 14 245 т, из которых 6580 т приходилось на закаленную типа КС — крупповскую цементированную (пояс, траверзы, барбеты и башни ГК, боевая рубка). Остальная броня была гомогенной типа Wh. Главный вертикальный пояс высотой 4,5 м и общим весом 3440 т имел толщину 350 мм с уменьшением до 170 мм к нижней кромке, на 1 м выше которой крепился скос главной бронепалубы.  Пояс утончался, начиная с глубины 1,7 м под проектной ватерлинией. Эта схема была такой же, как и на линкорах типа «Бисмарк», обеспечивая защиту (пояс+скос) от 1016-кг 406-мм снарядов с дистанций свыше 11 000 м. Немцы отрицали использование для линкоров наклонного и смешенного внутрь от обшивки главного пояса, считая неразумным оставлять наружную часть борта без защиты. Толщина главного пояса была постоянной на всем протяжении броневой цитадели — от скоса и до высоты 3 м над проектной ватерлинией, откуда начинался доходивший до верхней палубы 45-мм противоосколочный пояс. Столь тонкий верхний пояс пришлось применить из-за большой высоты главного пояса, выбранной так, чтобы борт в районе ватерлинии оставался прикрытым толстой броней при бортовой качке, при крене или увеличении осадки после получения повреждений.Перед носовой броневой траверзной переборкой, отстоящей на 41 м от форштевня, главный пояс утончался с 350 до 70 мм, имея значительную высоту над и под проектной ватерлинией, чтобы обеспечивать противоосколочную защиту носовой оконечности. Рулевой привод и валы защищались проходящими от кормовой траверзной переборки цитадели до кормовой переборки отделения рулевых машин броневыми 80-мм скосами и противоосколочным поясом дллной 37 ми толщиной 70 мм. Немцы считали существенным обеспечить защиту винтов и рулей от навесных снарядов и бомб, хотя и понимали, что она не будет полностью надежной, особенно от торпед. Броневые траверзные переборки располагались на концах цитадели, а еще одна защищала с кормы отделение рулевых машин. Носовая переборка проходила от палубы верхней платформы до верхней палубы. Под броневой палубой ее толщина была такой же, что и у переборки отделения рулевых машин, а над ней — 150 мм до батарейной палубы и 70-мм от батарейной до верхней. Плиты толще 100 мм выполнялись из цементированной брони типа КС. Так называемая карапасная броневая палуба (вес 3240 т) скосами крепилась к нижней кромке главного пояса (а не лежала поверх него, как, например, на «Ямато»). Немецкие конструкторы считали, что при размещении главной бронепалубы на уровне верхней кромки пояса попавшие в корабль снаряды и бомбы будут взрываться слишком высоко в корпусе. К тому же исчезала всякая защита за поясом, который мог быть пробит снарядами. Против авиабомб общего назначения они применили еще и верхнюю броневую палубу толщиной 50 мм (вес 2109 т), которая также должна была взводить взрыватель бронебойных бомб, заставляя их взрываться над главной бронепалубой, расположенной двумя межпалубными пространствами ниже. При попадании в корабль полубронебойного снаряда, способного пробить 50-мм палубу и взорваться, осколочные повреждения ограничивались системой продольных и поперечных переборок, проходивших между верхней и нижней броневыми палубами. Допускалось, что тяжелая бронебойная бомба в состоянии пробить обе палубы, но при этом ее следовало сбросить с большой высоты с ничтожной вероятностью попадания. Поскольку не было возможности провести испытания бронебойными бомбами, сброшенными с большой высоты, их заменили полигонными испытаниями вертикальной брони, которая обстреливалась тяжелыми снарядами с моделированием эффекта бронебойной бомбы.  Результаты показали, что горизонтальная защита из одной толстой палубы непрактична. Конструкция палубной защиты должна быть такова, чтобы уменьшить кинетическую энергию бомбы, деформировать ее корпус и взрыватель. Поэтому и остановились на использовании двух броневых палуб при наибольшей толщине брони ближе к борту на нижней, т.е. на ее скосах. Верхняя бронепалуба отстояла от нижней на 5,1 м, а между ними проходила батарейная палуба с обычным стальным настилом.Конструкция нижней броневой палубы почти повторяла проект линейных крейсеров Первой мировой войны типа «Эрзац Йорк», где единственная бронепалуба по большей части своей ширины проходила сразу над ватерлинией, а ее скосы опускались к нижней кромке главного пояса под углом 25° к горизонтали. Такое расположение, на палубу ниже, чем на большинстве линкоров и линейных крейсеров того времени, давало лучшую защиту жизненно важных частей корабля. К тому же скосы усиливали жесткость крепления плит пояса. Если не считать нырнувшие снаряды, эти корабли были хорошо защищены от любых снарядов того времени на дистанциях, когда на пути снаряда вставали пояс и скос палубы. На очень больших дистанциях их палуба уже пробивалась. При водоизмещении свыше 26 000 т оказалось невозможным использовать единую бронепалубу, расположенную на уровень выше, чем нижняя, поскольку это требовало поднятия пояса. Тем более, что при проектировании кораблей типа «Шарнхорст» упор делался на противостояние снарядам, а не бомбам. Здесь немцы показали себя большими консерваторами, сохранив принцип бронирования как на проектах Первой мировой войны. Фактически до 29 мая 1937 года, когда броненосный корабль «Дойчланд» получил два бомбовых попадания в испанской гавани Ибица, они не воспринимали серьезно опасность атак с воздуха. Эти две бомбы произвели сильные разрушения внутри корпуса, убили 31 человека и многих ранили. Позднее результаты попаданий бомб в «Шарнхорст» в июле 1941 года, когда он стоял в Ла-Паллисе, вызвали большое беспокойство в Кораблестроительном отделе. Ведь некоторые бомбы прошли обе бронепалубы и не взорвались лишь по счастливой для немцев случайности. Во Францию послали специальную комиссию, чтобы поднять эти бомбы для испытаний. Однако ограничения по осадке и водоизмещению не могли позволить хоть как-то усилить палубное бронирование «Шарнхорста» и «Гнейзенау». Немцы предпочитали хорошо бронировать основную и вспомогательную боевые рубки. Не стали исключением и эти корабли. От нижней бронепалубы до пола основной боевой рубки (стены 350 мм, крыша 200 мм) проходила бронированная 200-мм коммуникационная труба. Кормовая боевая рубка имела несколько более тонкую броню, но тоже довольно солидную. Пост управления стрельбой главного калибра защищался 60-мм плитами нецементированной брони, а вспомогательные устройства — 20-мм плитами. Что касается защиты артиллерии главного калибра, то необычайно толстыми — 350 мм — были задние стены башен (для лучшей балансировки); боковые были тоньше — 180—220 (разные источники приводят разные цифры), лобовая часть — 360 мм и крыша — до 180 мм. Толщина барбетов изменялась от 350 до 200 мм (тоньше ближе к ДП, куда попадания считались маловероятными, и барбеты прикрывали друг друга). В целом артиллерия главного калибра была наиболее защищенным элементом этих кораблей, на неё пошло 2710 т брони КС. Слабой оказалась защита средней артиллерии.  И если башни 150-мм орудий имели броню, более толстую, чем на большинстве линкоров союзников, но все равно не способную противостоять прямым попаданиям тяжелых снарядов, то палубные установки прикрывались только 25-мм щитами.«Шарнхорст» и «Гнейзенау» имели развитую противоосколочную защиту над главной броневой палубой, что было свойственно всем немецким тяжелым кораблям. Большинство переборок находилось в пределах цитадели, чтобы ограничивать повреждения при взрывах снарядов и бомб на главной броневой палубе. Дымоходы защищались 20-мм плитами, так же как и посты управления стрельбой главного калибра и пост управления ночной стрельбой. Подводная противоторпедная защита (ПТЗ) проектировалась, чтобы противостоять контактному взрыву заряда в 250 кг тринитротолуола (ТНТ) на глубине в половину проектной осадки. Этот заряд оказался несколько меньшим, чем у торпед кораблей британского флота, но превосходил заряды британских авиаторпед. Конструкция ПТЗ разрабатывалась на основе полномасштабных испытаний с различными секциями, вырезанными из корпуса старого броненосца «Пройссен». Испытания показали, что сварные соединения, хотя и более легкие по сравнению с традиционными клепанными, лучше выдерживали взрыв 250-кг заряда, а получаемые при этом повреждения легче ремонтировались. Еще ранее на артиллерийском полигоне обстрелом испытали сварное соединение броневых плит, не подвергавшихся тепловой закалке, и результаты также оказались положительными. ПТЗ имела легкое бронирование по наружной обшивке корпуса, толщина которого под главным поясом менялась в пределах 12—16 мм и которое могло вызвать детонацию боеголовки торпеды. Существовала, однако, проблема повреждения осколками наружной обшивки внутренних переборок при взрыве очень мощного заряда. Большое пустое пространство за наружной обшивкой действовало как расширительная камера для освобождавшихся при взрыве газов, что значительно сбрасывало бы их давление и энергию. Дальше внутри корпуса проходили нефтяные цистерны, поглощавшие остаток энергии взрыва за счет рассеивания или разрушения их 8-мм стенок, подкрепленных продольными элементами жесткости и шпангоутами. Часть энергии должна была поглощаться за счет пластических и упругих деформаций 45-мм противоторпедной пе-реборки, за которой, где возможно, на протяжении цитадели имелись пустые отсеки, воспринимавшие возможные течи через нее. Общая толщина переборок на протяжении цитадели составляла 53 мм. Глубина ПТЗ на середине осадки у миделя достигала 4,5 м, у башен «Антон», «Бруно» и «Цезарь» — соответственно 2,58, 3,35 и 3,74 м. В целом ПТЗ повторяла защиту броненосных кораблей, только главный пояс был дальше от центра корабля и шел вертикально. От наружных булей отказались в пользу системы внутренних переборок. В средней части корпуса ПТЗ была вполне эффективной, но к концам цитадели, где корпус сужался, её сопротивляемость падала до 200 кг ТНТ. Структура корпуса в районе кормовой башни оказалась очень сложной из-за острых обводов и прохода бортовых гребных валов через ПТЗ. Коридоры гребных валов при этом использовались как часть подводной защиты. Каждый раз при получении этими кораблями подводных повреждений выявлялись новые недостатки их ПТЗ. Из-за больших габаритов главных механизмов система ПТЗ оказалась слишком узкой (например, на «Дюнкерке» глубина ПТЗ достигала 7 м). В таких условиях пришлось отказаться от системы, примененной на супердредноутах «Баден» и «Байерн», которую повторили на «Бисмарке» и «Тирпице». Корабли типа «Шарнхорст» проектировались для скорости свыше 30 узлов с ограничением по ширине в 30 м, но только с увеличением ширины и водоизмещения можно было обеспечить лучшую ПТЗ в районе башен главного калибра. В результате система ПТЗ на этих кораблях оказалась далека от желаемой. Остойчивость и разделение на отсеки На «Шарнхорсте» и «Гнейзенау» немцы применили подтвердивший свою надежность в годы Первой мировой войны принцип обеспечения высокой степени остойчивости за счет отличного разделения корпуса на отсеки.  Из-за возросших размеров кораблей от них требовалась остойчивость даже большая, чем на «дойчландах». Немцы считали, что линкор должен быть разделен на множество водонепроницаемых отсеков и что на него должны распространяться принципы Международной конвенции по безопасности жизни на море (SOLAS), разработанные для пассажирских судов. Эти корабли проектировались как «двухотсечные», на которых затопление любых двух соседних отсеков, независимо от их размера и расположения, не должно сопровождаться погружением в воду палубы, до которой доходят водонепроницаемые переборки. Любой главный водонепроницаемый отсек, за исключением самых узких в оконечностях, делился на водонепроницаемые пространства. Ютландский опыт «Лютцова» и «Зейдлица» доказал абсолютную необходимость этих принципов для сохранения корабля на плаву. В проекте новых линейных крейсеров немцы использовали и опыт повреждения «Байерна» на русской мине в Первую мировую войну. В результате «Шарнхорст» и «Гнейзенау» получили гораздо больше продольных и поперечных переборок, чем все предыдущие германские капитальные корабли. Энергетическая установка располагалась в нескольких больших отсеках, чтобы обеспечить раздельное снабжение мощностью каждый гребной вал. Флот сознательно пошел на усложнение обслуживания механизмов из-за недостатка доступности к ним. Это особенно относилось к увеличению числа водонепроницаемых люков в переборках и использованию водонепроницаемых запоров.В результате тщательного анализа характеристик остойчивости на ранней стадии проектирования корабли разделили на 21 главный отсек шестью траверзными переборками, доходящими до батарейной палубы, и четырнадцатью переборками, доходящими в носу до верхней палубы. Противоторпедные переборки, проходящие в 10,56 м от диаметральной плоскости, имели с каждой стороны по 15 бортовых отсеков. Эти корабли проектировались так, чтобы не тонуть при потере запаса плавучести в любых трех главных отсеках. Тем не менее, «Шарнхорст» и «Гнейзенау» для своего размера имели посредственные характеристики остойчивости. Относительно небольшой диапазон остойчивости по сравнению с кораблями других флотов объяснялся вынужденной экономией веса брони и уменьшением силуэта, чтобы давать противнику цель наименьшей возможной площади. Отношение длины к осадке у этих линейных крейсеров равнялось 16:4. Корабли Первой мировой войны строились с еще более низким надводным бортом, но, имея в виду перенос боевых действий «Шарнхорста» и «Гнейзенау» из Балтики и Северного моря в Атлантику, им следовало увеличить высоту борта. Кроме того, рост водоизмещения и размеров требовал значительного усиления жесткости корпуса. Эти корабли могли продолжать бой даже в случае повреждения силовых элементов набора. Немцы считали это очень важным, основываясь на опыте боев Первой мировой войны. Поэтому они увеличили толщину силовых элементов набора в верхней части корпуса. С учетом требований к защите это и объясняет, почему корабли типа «Шарнхорст» имели довольно высокое расположение центра тяжести. Ограничения по ширине не позволили добиться соответствующего увеличения метацентрической высоты, что удалось сделать на последующих проектах. Корабли типа «Шарнхорст» имели двойное дно глубиной 1,7 м. К моменту завершения проектных работ еще не существовало магнитных взрывателей для торпед и мин, выход в Атлантику и возвращение этих кораблей предполагалось осуществлять свободными от минных постановок фарватерами или под эскортом. Повреждение же «Байерна» в 1917 году показало, что только глубокое двойное дно может поглотить энергию подводного взрыва. Жизненно важные части корабля внутри броневой цитадели хорошо разделялись друг от друга двумя продольными переборками, проходящими в 7,3 м от диаметральной плоскости.  Эти переборки, которые немцы начали применять еще на додредноутах, сохраняли водонепроницаемость машинно-котельных отделений и погребов, что значительно снижало риск получения большого крена при повреждениях в один и тот же борт. Одиночная переборка по диаметральной плоскости, хотя и уменьшала количество поступавшей в корпус воды, увеличивала кренящий момент в большей степени, чем две, разнесенные к бортам. Немцы были убеждены, что трехвальная энергетическая установка позволяет более эффективно делить корабль на отсеки, чем четырехвальная.Вооружение Главный калибр линкоров — 283-мм орудия модели SКС/34 с длиной ствола 54,47 калибра — являлись улучшенной версией орудий SКС/28, разработанных для «карманных линкоров» типа «Дойчланд», и стояли в таких же трехорудийных башнях модели Drh LC/28. Последнее позволило значительно сократить время постройки кораблей, но из-за того, что башни на «Гнейзенау» и «Шарнхорсте» имели более мощное бронирование, чем на «дойчландах», их иногда обозначают Drh LС/34 или просто С/34. Как и большинство немецких установок, башни имели электроприводы горизонтальной наводки (ГН), но все остальные перемещения осуществлялись с помощью гидравлики. Хотя вес вращающейся части башни составлял 750 т (диаметр шарового погона 9 м при внутреннем диаметре барбета 10,2 м), скорость ГН оказалась вполне приличной — 7,2°/с. Расстояние между осями орудий равнялось 2750 мм, длина отдачи — 1200 мм. Конструкция орудия была типично германской: внутренняя труба (или труба «А»); сменный лейнер, заменяемый со стороны затвора; состоящий из двух частей кожух, насаженный на трубу «А» примерно на 2/3 её длины; казенная часть, ввернутая в горячем состоянии в заднюю часть кожуха. Затвор был горизонтальный скользящего типа и обеспечивал довольно высокую для столь тяжелых орудий скорострельность — выстрел каждые 17 секунд. Отличной скорострельности способствовала и высокая скорость вертикальной наводки (ВН), достигавшая 8°/с. Угол максимального возвышения стволов (+40°) был одинаков для всех башен, но угол снижения несколько отличался: —8° для концевых «Антон» и «Цезарь» и —9° для возвышенной «Бруно». Снаряд для нового орудия был длиннее, но нес меньше взрывчатки, чем снаряд орудия модели SКС/28. Основное отличие заключалось в том, что дополнительный вес в новом снаряде пошел на колпачок и аэродинамический наконечник, что обеспечивало лучшую бронепробиваемость. Немцы использовали три типа снарядов: 1) бронебойные, используемые в основном по мощно бронированным целям, имели небольшой заряд взрывчатки и донный взрыватель с замедлением типа 38; 2) полубронебойные (общего назначения или, по английской классификации, «коммон») с тем же донным взрывателем, содержавшие несколько больше взрывчатой начинки и имевшие большее осколочное действие — они использовались по целям, защищенным не очень толстой броней, которую могли пробить; 3) фугасные с головным взрывателем, которые использовались по небронированных целям, таким как эсминцы, или когда требовалось мощное осколочное воздействие — по незащищенному персоналу, открытым зениткам, постам управления огнем, прожекторам и т.п. Этих правил использования того или иного типа снарядов немцы придерживались в течение всей войны, хотя называли их все одинаково — Panzersprenggranaten. Последние два типа имели меньший вес и начальную скорость 900 м/с, но баллистические характеристики были примерно одинаковы с бронебойным, что упрощало управление стрельбой.  Снаряды заряжались с помощью гидропривода при фиксированном угле возвышения ствола +2°, что также определялось желанием вести бой на ближних дистанциях (т.е. на низких углах возвышения) и позволяло сократить время перевода орудий после заряжания в положение для стрельбы. Боевой заряд из метательного пороха типа RРС/38 весил 119 кг и состоял из двух частей. Главный заряд весом 76,5 кг хранился в латунной гильзе весом 47,5 кг, а вспомогательный (или «передний») весом 42,5 кг — в шелковом картузе. С обоих концов главного заряда и в основании вспомогательного устанавливались запалы из 360 г крупнозернистого черного пороха.Баллистические качества 283-мм немецких орудий делали их эффективными против новых французских линейных крейсеров типа «Дюнкерк» (пояс 225—283 + 16-мм подложка, барбеты 310—340 мм +15+15) на нормальных боевых дистанциях. Из-за ограничений по водоизмещению для успешного боя с кораблем типа «Дюнкерк» требовалось обеспечить экономичное, с точки зрения веса, расположение орудий главного калибра. Остановились на варианте с тремя трехорудийными башнями, поскольку такие башни для 4-го и 5-го броненосных кораблей типа «Дойчланд» были уже спроектированы и для них заготовили материалы. А это много значило в тех условиях, когда германская металлургия должна была обеспечивать сталью кроме флота еще армию и ВВС. Все предыдущие германские линкоры и линейные крейсера несли главные орудия в двухорудийных башнях для лучшего управления огнем и равного его распределения в нос и корму. При этом соображения по экономии веса и материалов были на втором месте. Системы подготовки и подачи боезапаса в башни (2 снарядных погреба под 4 зарядными) остались как на броненосных кораблях с небольшими модификациями из-за возросшего веса снарядов. Снаряды с помощью подвесного рельса и захватов подавались со стеллажей на кольцевой рольганг, а с него в подъемник. Главные заряды в латунных гильзах подавались в подъемник при помощи наклонных скользящих лотков и поперечных захватов, а вспомогательные — вручную. Подъемник левого орудия проходил между ним и центральным орудием, с другой стороны которого проходил и два остальных подъемника. В зарядной каретке подъемника главный заряд располагался над вспомогательным, последний загружался в орудие вручную, а главный — гидротолкателем, как и снаряд. В пределах боевого отделения перемещение снарядов и главных зарядов производилось с помощью подвесных приводов. Боезапас состоял из 1350 главных, такого же количества вспомогательных зарядов и по 450 снарядов трех указанных типов, т.е. по 150 на орудие — необычно много для главного калибра. Во время проектных работ Гитлер отклонил предложение адмирала Редера увеличить калибр орудий до 380 мм. Но после подписания англо-германского морского соглашения и начала строительства новых французских линкоров типа «Ришелье» с 380-мм главным калибром фюрер дал добро на такую замену. В своей книге «Майн Кампф» он сильно критиковал недостаточное вооружение некоторых германских кораблей Первой мировой войны и теперь также почувствовал, что вооружение новых линейных крейсеров получается слабым. Поэтому для целей их последующего перевооружения заключили контракт на производство 380-мм 52-калиберных (точнее 51,66) орудий модели SКС/34 (1934 года). Замену вооружения планировали провести зимой 1940—1941 годов. Выбор противоминной батареи базировался на двух факторах: имелись в наличии восемь 150-мм одноорудийных установок, а концерн «Рейнметалл-Борзиг» уже разработал проект новой двухорудийной 150-мм башни.  Поэтому оба корабля получили необычную комбинацию из четырех двухорудийных башен и четырех одноорудийных установок. Желания расположить всю среднюю артиллерию в двухорудийных башнях осталось нереализованным из-за весовых соображений. Калибр 150 мм был стандартным для крупных германских кораблей с начала века. Одноорудийные установки типа МРL35 (угол возвышения +35°, угол снижения —10°), стоявшие по бокам от трубы близко друг к другу, имели 25-мм противоосколочные щиты и общую подачу боезапаса для каждой пары одного борта. Более надежную защиту дать не удавалось из-за недостатка веса и снижения скорости горизонтальной наводки. Польза от этих установок была сомнительной — в последнем бою «Шарнхорста» они вышли из строя в первую очередь. При одновременном их использовании с двухорудийными установками возникали проблемы с управлением огнем — в основном из-за различной их скорострельности (благодаря лучшей подаче и силовому обслуживанию, башенные стреляли чуть быстрее). Такие же трудности возникали при стрельбе осветительными снарядами ночью. Четыре двухорудийные башни модели LС/34 (или С/34, угол возвышения +40°, снижения — 10°), расположенные по краям от одноорудийных установок, давали последним дополнительное прикрытие с острых курсовых углов. Башни имели силовые приводы наводки, их прислуга защищалась более мощной броней, да и подача боезапаса была лучше. С учетом брони и оборудования вес вращающейся структуры составил около 126 т. Главной задачей 150-мм орудий модели С/28 было отражение атак крейсеров и эсминцев, для чего скорострельность в 6—8 выстрелов в минуту была вполне достаточной. Начальник Артиллерийского бюро германского флота контр-адмирал Карл Винцель относительно выбора 150-мм орудий после войны писал: «Мы имели противника, обладавшего большим преимуществом в эсминцах, и потому нуждались в артиллерии среднего калибра, способной быстро и эффективно действовать по большим эсминцам, а также отражать массированные атаки торпедных кораблей меньшего размера.  Поэтому на основе масштабных полигонных испытаний и обстрелов кораблей-целей, мы пришли к выводу, что для очень быстрых действий против патрульных кораблей, а также против транспортных конвоев, необходимо 150-мм орудие. Однако из-за большого веса и недостаточной скорострельности оно не годилось для действий против авиации. Американские 127-мм и британские 133-мм универсальные орудия не удовлетворяли нашим требованиям быстрого и решительного отпора эсминцам».Рассматривался и вопрос об универсальном орудии, но в 1935 году немцы не считали возможным создать действительно скорострельное, подвижное и мощное орудие, годное для действий по надводным и по воздушным целям. Немецкие эксперты морской артиллерии полагали, что вторичная батарея линкора должна иметь калибр не менее 150 мм, а такое орудие нельзя было сделать хорошим универсальным из-за отсутствия временных взрывателей и устройств для их быстрой установки. Скорости наводки башен также подбирались для надводного боя. Взрыватели вручную устанавливались для каждой дистанции на башенной платформе. Боезапас состоял из 1600 зарядов в гильзах длиной 865 мм и весом 23,5 кг, 800 фугасных 45,6-кг снарядов с головным взрывателем и длиной 655 или 679 мм (заряд 3,058 или 3,892 кг), 800 45,3-кг полубронебойных снарядов с донным взрывателем (длина и вес заряда те же) и 240 осветительных (к ним 240 зарядов). Без учета осветительных — по 150 выстрелов на орудие. Зенитная артиллерия дальнего боя была представлена четырнадцатью 105-мм/65 универсальными орудиями модели С/33. Они располагались в двухорудийных установках модели LС/33 на палубу выше, чем 150-мм орудия, с лучшим рассредоточением по надстройкам и хорошими углами обстрела. Другие источники свидетельствуют, что орудия стояли в установках LС/31, спроектированных еще для 88-мм зениток. Имея скорострельность 15—18 выстрелов в минуту, угол возвышения 80° и начальную скорость 900 м/с, 105-мм зенитки обеспечивали эффективную защиту от авиации на ближних дистанциях, но на дальних уступали более крупным зениткам других стран. На момент вступления кораблей в строй средства ПВО включали 14 105-мм орудий SC С/33 в семи спаренных установках, 16 37-мм пушек SK С/30 в спаренных установках и десяти 20-мм зениток Flak-38 в одинарных установках. Накануне войны 20-мм зенитные автоматы сняли, взамен в 1941 г. установив счетверенные зенитки Flakvierling-38, также имевшие калибр 20 мм. На «Шарнхорст» поставили шесть счетверенных 20-мм зениток, максимум. Оба корабля проектировались без торпедных аппаратов, но на оба броненосца в 1941 г. поставили по два 533-мм трехтрубных торпедных аппарата, снятых с легких крейсеров «Лейпциг» (на «Гнейзенау») и «Нюрнберг» (на «Шарнхорсте»), торпедные аппараты были смонтированы на главной палубе. Торпедные аппараты стреляли стандартными парогазовыми торпедами G7. Никакой системы управления торпедной стрельбой, кроме прицелов на самих аппаратах, не предусматривалось, а обслуживание возлагалось на прислугу зенитных автоматов.  Торпеды, которых корабли принимали по 14 штук, хранились в расположенных рядом с аппаратами ящиками. Аппараты не имели никакой защиты и могли легко быть выведены из строя снарядами даже мелкого калибра, осколками или взрывной волной. В последнем бою «Шарнхорста» один из его торпедных аппаратов вывело из строя близким разрывом снаряда.При отсутствии в германском флоте авианосцев крупные корабли вынужденно несли гидросамолеты для разведки, корректировки огня и даже некоторых наступательных действий против кораблей противника (авиабомбы хранились в специальном погребе). Устройство ангаров на этих кораблях отличалось друг от друга. Когда в 1938 году «Гнейзенау» вошел в строй, он имел небольшой ангар. На «Шарнхорсте» ангар большего размера в ходе капитального ремонта в 1939 году удлинили ещё на 8 м, чтобы вместить три гидросамолета типа «Арадо-196». Крыша ангара была сдвижной — две передних скользящих двери заходили на заднюю. Для извлечения самолетов из ангара и постановки на катапульту в его кормовой части имелись два крана. Еще один самолет мог храниться на крыше башни «Цезарь». Сначала на этой башне имелась катапульта, но во время зимнего ремонта 1939 года с обоих кораблей ее сняли. Ангар «Гнейзенау» полностью переделали в Бресте в 1941 году. Катапульту установили внутри расширенного и удлиненного ангара, боковые стены которого получили огромные двери. Один самолет хранился на катапульте, а еще два — под ней. Оба корабля довольно интенсивно использовали свои бортовые самолеты в ходе всей карьеры, но особенно во время действий в Атлантике в начале 1941 года. Однако наличие на борту самолетов подвергало корабли дополнительному риску, в основном связанному с легковоспламеняющимся авиатопливом. В бою у мыса Нордкап «Шарнхорст» получил в ангар несколько попаданий, вызвавших сильные пожары. Система управления стрельбой Для управления стрельбой по надводным целям эти корабли получили комплекс приборов стрельбы на низких углах возвышения образца 1935 года, которым также оснащались линкоры типа «Бисмарк» и тяжелые крейсера типа «Хиппер».  Этот комплекс управлял стрельбой орудий как главного (283-мм), так и противоминного( 150-мм) калибра. В его состав входили три директора (КДП) во вращающихся башенках — наверху носовой надстройки, сразу за грот-мачтой и на боевой рубке, — оборудованных 10,5-метровыми или 6-метровым (на боевой рубке) стереодальномерами, три башенных дальномера с базой 10,5 м (из башни «Антон» дальномер в 1941 году убрали, а отверстия закрыли бронеплитами, поскольку его линзы постоянно заливались водой и брызгами), носовая (в XIV) и кормовая (в VI отсеке) передаточные станции с вычислительными приборами (компьютерами) для обоих калибров каждая. Непосредственно посты управления артогнем располагались в башенках директоров на носовой надстройке и в кормовом. Они снабжались телескопами для артиллерийского офицера, горизонтального и вертикального наводчиков. Башенки директоров были стабилизированы в двух плоскостях с помощью гироскопов (центрального относительно курса корабля и локальных по горизонту). Телескопы стабилизировались при помощи следящих систем с выходными электромоторами, возникающие рассогласования компенсировались вертикальными и горизонтальными наводчиками. Геометрические компьютеры в качестве входных величин получали пеленг на цель, курс своего корабля (оба в горизонтальной плоскости), его скорость и дальность до цели. Выходными величинами являлись скорость цели, её наклон относительно оси прицела, курс и дальность как среднее от показаний главных и башенных дальномеров или по данным радара. Баллистический компьютер получал значение скоростей изменения дистанции и пеленга и, учитывая погоду, начальную скорость снаряда, его вращение, влажность воздуха и ветер, выдавал полные углы ВН и ГН (ПУВН и ПУГН). Каждый блок вычислительных приборов имел два сферических угловых конвертора, позволявших учитывать бортовую и килевую качку. Система управления артогнем ГК позволяла использовать от одной до всех трех башен по одной цели или обстреливать одновременно две. Силовое дистанционное управление имели только приводы ВН, а моторы ГН управлялись вручную по принципу «слежение за указателем». Тот же принцип использовался и в приводах ВН, если дистанционное управление отключалось. Если перемещения корабля в пространстве оказывались слишком резкими для «отслеживания», использовалось устройство компенсации временного интервала. В этом случае ВН и ГН производились с произвольной скоростью, но при проходе нужного значения ПУВН или ГТУГН цепь стрельбы автоматически включалась. Это устройство немцы применяли для ВН и ГН в 283-мм и 203-мм башнях, но только для ГН в 380-мм. Выстрел из среднего орудия при залповой стрельбе производился с опережением в 10—20 миллисекунд, чтобы снаряды в полете не мешали друг другу и рассеивание было как можно меньше. Задержка стрельбы после включения контактов цепи была довольно большой: стандартный немецкий ударник с электромагнитным управлением (соленоидным) срабатывал примерно через 150 миллисекунд.Огнем 105-мм зениток управляла система типа 1933 года: четыре директора с 4-метровыми дальномерами располагались в башенках сферической формы (SL-6 тип 33) по бокам носовой надстройки и трубы.  Трехосная стабилизация обеспечивалась гироскопами без сервомоторов. Директоры имели хорошую защиту, но весили свыше 40 т (только роторы гироскопов имели вес 260 кг). Зенитные автоматы «обслуживались» переносными дальномерами с базой 1,25 м. Центральной системы управления огнем у них не было — немцы считали более важным одновременно обстреливать как можно больше целей.Для освещения целей в ночное время корабли имели по пять 1,5-метровых прожекторов: один на мостике носовой надстройки, два на площадке вокруг дымовой трубы и два на платформе грот-мачты. Посты управления прожекторами находились в носовой надстройке и в корме. Радиолокация Германский флот оказался одним из первых, кто правильно оценил возможности радиолокационного определения дистанции до цели. Работы над корабельным радаром немцы начали летом 1933 года, а уже в октябре 1934-го опытный экземпляр с дальностью действия всего 12 км установили на яхте «Грилле». Успешные испытания в 1935 году разработанной доктором Вильгельмом Рунге радиолокационной аппаратуры, работавшей на 50-см волнах, позволили германскому флоту в феврале 1936 года заключить контракт с фирмой GEMA, которая вскоре разработала 80-см радар, способный обнаружить движущийся корабль с дистанции 35 км, а летящий самолет — с 48 км. Морская версия получила кодовое название «Зеетакт» (Seetakt), а сухопутная — «Фрейя». Первым из боевых кораблей радар «Зеетакт» получил крейсер «Кенигсберг», а «броненосцы» «Адмирал граф Шпее», «Адмирал Шеер» и «Дойчланд» (позже «Лютцов») оснастили более совершенными моделями. По другим данным первый в мире корабельный радар появился на «Адмирале графе Шпее» в 1936 году. С началом войны «Шарнхорст» и «Гнейзенау» получили по две радарные установки «Зеетакт» FuMO 22 — одну на носовом директоре (КДП), расположенном наверху носовой надстройки, другую на кормовом.  Антенны «матрасного» типа размером 6x2 м (нижняя часть для излучения) вращались вместе с башенками директоров. Радары работали на частоте 368 МГц (длина волны 81,5 см, длительность импульса 5 мс), имели выходную мощность 8 кВт. Дальность обнаружения крупного корабля — 25 км, точность по пеленгу 5°. Носовая установка имела круговой сектор действия, но с кормовых углов ей мешали мачты. Поэтому и был установлен кормовой радар, по проекту подобный авиационному радару «Фрейя». Модель FuMO 22 не являлась вполне удовлетворительной, будучи чувствительной к влажности и сотрясениям от стрельбы. Поэтому в ходе войны появились более совершенные образцы, мощность которых превышала 15 кВт, ошибка дистанции сократилась до 50 м и менее. «Гнейзенау» (январь 1941 года) и «Шарнхорст» (в начале 1942-го) получили радары модели FuMO 27, которые имели ошибку по пеленгу всего 0,25—0.3°, ошибку дистанции 70 м. Размер антенны удалось уменьшить до 4x2 м. В 1943 году «Шарнхорст» получил дополнительно следующие типы радаров: FuMO 1, FuMO 3, FuMO 4, FuMO 7.Немцы приостановили работы над радарами с малосантиметровой длиной волны, несмотря на протесты фирмы СЕМА. В результате Германия, в начале войны в технических аспектах радиолокации бывшая впереди всех, уже к середине 1941 года оказалась позади Британии.
| |
| Просмотров: 5200 | Теги: | Рейтинг: 0.0/0 |
| Всего комментариев: 0 | |
