Меню сайта
Классы техники
облако тегов
Приветствую Вас, Гость
Помощь проекту
Яндекс кошелек 41001459866436
Web Money R393469303289
Поиск статей
Друзья сайта
Статистика
время жизни сайта
| Главная » Статьи » Россия/СССР » Бронетехника Межвоенный период |
Легкий танк МС-1(Т-18)
Легкий танк МС-1(Т-18) "Малый сопровождения Первый"  После окончания Гражданской войны и сокращения Управления Бронесил Красной Армии все имеющиеся танки были подчинены Главному Артиллерийскому Управлению, а вопросами, связанными с созданием танковой и прочей броневой техники, начало ведать только что образованное Главное управление военной промышленности (ГУВП) СССР. На одном из первых заседаний ГУВП была принята такая программа работ: «1.Осознать и систематизировать опыт, который имеется у нас сегодня. 2.Отработать имеющиеся материалы и готовить кадры танкистов. 3.Изучить танкостроение... 4.Начать разработку новой экспериментальной модели танка...» Но какие же боевые машины нужны Красной Армии? На вооружении состояли преимущественно устаревшие трофейные танки и бронеавтомобили, оставшиеся еще со времен Гражданской войны, которые стремительно ветшали и требовали большого ремонта, а запчасти к ним отсутствовали. Требовалась срочная модернизация имеющейся материальной части, а также разработка новых недорогих боевых машин и их вооружения. В сентябре 1924 г. при ГУВП создали специальную комиссию по танкостроительству, которая подготовила доклад ВСНХ СССР «Об организации работ в области танкостроения», заслушанный 8 октября 1924 г. на совместном заседании руководства ГУВП и представителей ВСНХ (копия доклада была направлена Л. Троцкому). В Московском танковом бюро ГУВП, образованном в 1923 г. под руководством С. Шукалова, с осени 1924 г. в течение двух лет шло внимательное изучение трофейных танков, оставшихся после Гражданской войны, с целью выбора лучшего для возможного выпуска в СССР.  Изучению подверглись три танка «Рено», имевшие некоторые различия в конструкции (литая и клепаная башня, вооружение из пушки или пулемета), и один «Тейлор» (средний Мк А «Уипетт»).В 1925 г. в распоряжение бюро был доставлен некомплектный танк «Фиат» («Фиат-3000»), купленный в Италии , который произвел на всех благоприятное впечатление, так как имел более удачные, чем у «Рено», двигатель, КПП и ходовую часть. Этот танк по подвижности был подобен английскому танку «Тейлор» (Мк. А) и при этом легче и дешевле последнего. В этот же период началась разра¬ботка проекта штатов танковых частей РККА. Изучив наследие Гражданской войны, комиссия по танкостроительству сделала вывод, что ориентация на выпуск трех типов танков — типа «Б» («большой», или «корпусной»), «С» («средний», или «дивизионный») и «М» («малый», или «полковой») вполне оправданна, так как их организация и применение в составе артиллерийских частей Красной армии были очевидны. Но поскольку в рассматриваемый период страна должна была соблюдать жесткую экономию средств, комиссия приняла решение о создании в ближайшие годы лишь двух типов танков — «малого» для поддержки пехотных полков в наступлении и «среднего» («маневренного»), способного оказать содействие стрелковой дивизии в прорыве полевых оборонительных полос «маневренного типа» (т.е. построенных в течение непродолжительного времени). В 1925 г. «танковое бюро» начало проектирование малого танка «1-3» массой 3—4 т. Ограничение массы диктовалось необходимостью уложиться в жесткие финансовые рамки. Проект выполнялся по требованиям комиссии по танкостроительству, выдвинутым в конце 1924 г. Танк должен был иметь броневую защиту толщиной 15—16 мм, вооружение из 37-мм пушки или пулемета (из переписки по Артуправлению видно, что пулеметное либо пушечное вооружение также являлось данью режима экономии), двигатель мощностью 30 л.с. и способность развивать скорость на дороге с твердым покрытием не менее 12 км/ч. Однако анализ эскизного проекта показал, что при всем желании нельзя выполнить все требования ГАУ и ГУВП и при этом уложиться в массу 3—4 т. Поэтому в конце года заказчик согласился с увеличением массы танка до 5 т. и с увеличением радиуса действия до 80 км. Выполненный проект танка «1-5» был очень похож на итальянский «Фиат-3000», но сначала его отклонили по причине высокой цены (по расчетам — около 20000 руб.) Трехлетняя программа танкостроения Сложившаяся в 1926 г. международная обстановка характеризовалась, по мнению большинства членов Совета обороны СССР, резким усилением угрозы войны с враждебным окружением.  По оценкам разведывательного управления Красной Армии, развязывание боевых действий с Польшей при поддержке последней со стороны Англии и Франции можно было ожидать в течение ближайших 2—3 лет.Поэтому 2 июня 1926 г. командованием РККА и руководством ГУВП ВСНХ принимается трехлетняя программа танкостроения. В основу соображений о количестве и качестве боевых машин, которые требовалось создать, были положены расчеты затрат, необходимых для прорыва укрепленной обороны противника на участке в 10 км силами двух дивизий с возможностью развития успеха на глубину до 30 км и выхода на оперативный простор. Требования к создаваемым танкам родились не на пустом месте. В сентябре 1926 г. состоялось совещание командования РККА, руководства ГУВП и Орудийно-арсенального треста (ОАТ), известное как «танковое», ибо было посвящено вопросам оснащения Красной армии новыми боевыми машинами. И главным образом, выработке требований к новым танкам для РККА. Основное внимание на совещании уделялось танку сопровождения легкого типа, названному также «полковым», так как предполагалось отдавать эти танки поротно в пехотные полки.  Этот танк должен был стать основой бронесил РККА, и потому требовалось, чтобы он обладал следующими особенностями:1.Из-за ограниченности ресурса гусеничного движителя полагалось предусмотреть возможность переброски танка в кузове грузового автомобиля, что ограничивало его вес величиной в 5000 кг. 2.Запас хода на внутренних баках должен был обеспечить подход танков к линии боевого соприкосновения (до 25—30 км), действие танка в бою в течение 3 ч (до 40—45 км) и возвращение на исходные позиции или в расположение своих войск (20—25 км). Итого — не менее 100 км. 3.Вооружение танка предназначалось для борьбы с укрепленными пулеметными огневыми точками и с живой силой, что могло быть обеспечено только комбинированным пушечно-пулеметным вооружением. 4.Экипаж танка — 2—3 человека. 5.Боезапас должен был обеспечить поражение 12—14 огневых точек из орудия (из расчета затрат на каждую до пяти выстрелов) или рассеять до роты пехоты в случае столкновения с неукрытой живой силой. 6.Вертикальная броня должна была гарантировать защиту от винтовочной пули на всех дистанциях или от бронебойной пули на дальности от 150 шагов. На совещании и сразу по его окончании рассматривались различные образцы зарубежных боевых машин с целью выбора наилучшего прототипа для массового выпуска. С одной стороны, задачам сопровождения более или менее отвечал французский танк «Рено» (благо опыт его производства в СССР уже был), но он, по мнению большинства присутствовавших на обсуждении, обладал рядом серьезных недостатков, не позволявших использовать его в системе вооружения РККА. Во-первых, он имел излишне большой вес (свыше 6,5 т), не позволявший осуществлять его переброску в кузове имевшихся и перспективных грузовиков. Во-вторых, малая скорость движения и недостаточный запас хода не позволяли использовать танк далее 2-й линии вражеских окопов, что было недостаточно. В-третьих, плохое вооружение (стоявшая на танке 37-мм пушка Гочкиса или Пюто со штатным прицелом не могла вести прицельный огонь на дистанции далее 400 м) и малый возимый боезапас не давали танку возможность действовать на поле боя свыше 1 ч. И, наконец, штатное бронирование танка «Рено» не защищало от бронебойной пули на расстоянии даже 200 м, а при стрельбе в упор броня могла быть пробита и тяжелой пулеметной пулей, с чем военные согласиться, конечно, не могли. Что касается танков «Рено русский», выпущенных на Сормовском заводе, то они были «...весьма неудовлетворительны по качеству изготовления, неудобны по владению оружием, а частично и совершенно не вооружены», к тому же оказались еще и ужасно дорогими (расчетная стоимость изготовления танка в ценах 1926 г. составляла около 36 тыс. руб.) Казалось, что в качестве прототипа по всем параметрам подходит итальянский танк «Фиат-3000», обладавший меньшим весом и большей скоростью, чем его французский собрат.  Танк был интересен еще и тем, что эскизный проект машины «1-5» во многом заимствовал удачные решения «Фиата». Однако и с ним не все было так хорошо, как хотелось бы. Главным образом, не устраивали толщина вертикального бронирования (имевшийся в СССР образец танка был защищен броней толщиной 8—10 мм) и запас хода (на испытаниях в СССР он составлял 3—4 ч по топливу).Поэтому проект танка ТС («танк сопровождения»), как он именовался в переписке КБ ОАТ с заводом « Большевик», было решено делать на базе имеющегося проекта «1-5» с увеличением толщины вертикального бронирования до 15—16 мм, оснащением танка обязательно комбинированным (пушечно-пулеметным) вооружением и поднятием запаса топлива на 20—25%. Указанные коррективы должны были поднять массу танка до 5,6—5,8 т, что потребовало увеличить мощность двигателя по крайней мере до 35 л.с. Для изготовления «опытовой» машины и освоения ее серийного выпуска выделялся завод «Большевик», имевший в то время лучшие производственные мощности. Интересно, что этот «улучшенный» проект «полкового танка» уже получил индекс Т-16, который в письме С. Шукалова директору завода «Большевик» Королеву называется также Т-1-6. Если же вспомнить, что средний танк Т-12, по заданию начала 1927 г., именовался Т-1-12 и должен был иметь массу 12 т, то можно сделать предположение, что индекс первого отечественного легкого танка Т-16 сложился из двух цифр, из которых вторая означала массу танка в тоннах (для сравнения: проект «1-3» — трехтонный танк, «1-5» — пятитонный танк). Но уже в 1928 г. такой подход, по-видимому, был сменен сквозной нумерацией. Первый блин Итак, проект танка Т-16, именовавшегося на заводе «Большевик» танком ТС, был в целом одобрен, и в конце 1926 г. началось изготовление двух опытных образцов.  Разработкой моторного агрегата нового танка занимался моторостроитель А. Микулин. По заданию требовался компактный моторно-силовой агрегат, и моторостроитель решил выполнить его с воздушным охлаждением и в одном картере с коробкой перемены передач. Задача была не простой, но интересной. Против ожиданий, двигатель был изготовлен даже раньше установленного срока, причем работал надежно, но запланированной мощности (40 л.с.) достичь не удалось. Изюминка мотора — двойной комплект свечей зажигания полностью себя оправдала. Мотор легко заводился даже при сильном морозе (-25°С) и работал в том числе и на низкосортном бензине.Расчеты КПП и подвески были выполнены с непосредственным участием профессора Заславского, а один из вариантов трансмиссии разрабатывался «группой профессора Жуковского» (родственника А. Микулина), видимо, той самой, что стояла у истоков ЦАГИ. Как это ни покажется странным сегодня, но наибольшие проблемы вызвало серийное изготовление бронекорпуса, ведь он собирался из уже закаленных броневых листов, которые сначала сверлились и подгонялись по месту (необходимых лекал еще не было). А для этого требовалась большая номенклатура измерительного и режущего инструмента. Проблемы вызывал и крепеж корпусных деталей. Так, например, еще перед сборкой особо оговаривался типовой размер пулестойких заклепок, но по какой-то причине завод получил их от смежников совершенно не того типа, и потому два первых танка были собраны не на пулестойких, а на «конструкционных» заклепках из мягкой стали. Но в целом срок постройки танков был выдержан, и в марте 1927 г. (по плану — февраль) машина покинула опытный цех «Большевика» и отправилась на заводские испытания.  За ходом испытаний внимательно следил К.Е. Ворошилов, который 5 марта отправил директору Королеву телеграмму следующего содержания: «Прошу ежедневно сообщать о ходе испытаний полкового танка и найденных при том недостатках...» А недостатков хватало.Танк оказался довольно быстрым. На гравийной укатанной дороге была зафиксирована скорость движения по прямой в 14,5 км/ч, и на ряде участков танк без труда обгонял конника. Но при движении со скоростью свыше 10 км/ч наблюдался перегрев масла, на больших оборотах двигатель работал с перебоями, выскакивала вторая передача. При трогании с места и торможении танк «приседал» или «клевал носом». Во время движения по бездорожью водителю было трудно держать курс. Танк «рыскал» при наезде даже на небольшие препятствия. По мнению испытателей, несмотря на то что вооружение на танк установлено не было, ведение огня из башенного пулемета и пушки в движении практически исключалось: продольные колебания корпуса были чрезмерны. Недостаточным оказался и запас хода по проселочной дороге — не более 70 км. Все это делало построенный танк неперспективным, и потому он был возвращен на завод «Большевик». Второй улучшенный Итак, недостатков у новорожденного «полкового танка» оказалось гораздо больше, чем ожидалось, и потому уже весной 1927 г. очень остро встал вопрос о судьбе построенной машины. КБ ОАТ во главе с С. Шукаловым стояло за устранение недостатков Т-16, тогда как недавно образованная конструкторская группа Оружобъединения настойчиво предлагала изготовить для танка новое шасси с более эффективной подвеской. Их доводы были здравыми: «Полковой танк сопровождения, изготовленный в наст. году на заводе «Большевик», уже сейчас показывает, что конструкция его ходовой части несовершенна.  Примененная в танке пружинно-балансирная подвеска может быть оправдана только для значительно увеличенной длины опорной поверхности и не может быть эффективной при движении на скорости свыше 10—12 клм/час. Расчеты, проведенные тов. Зигелем, показывают, что улучшить работу упругих элементов подвески можно только при значительном понижении точки центра масс танка, что трудно реализовать на танке указанных габаритов при массе машины 5—6 т...Просим вас разрешить изготовление опытного образца танка сопровождения с усовершенствованной ходовой частью и увеличенным до 6,5—7 т весом снаряженной машины с остальными утвержденными прежде характеристиками... Заславский, Рожков, Зигель, Гинзбург». Но новая работа по исследованию подвесок могла значительно затянуть сроки создания боевых машин, и потому ГУВП согласилось с соображениями КБ ОАТ по спешной модернизации уже изготовленной машины с целью усовершенствования ее эксплуатационных характеристик. Для экономии времени все изменения вносились на второй, почти готовый, образец Т-16, который стоял в достройке. Так, для уменьшения продольных колебаний корпуса танка его ходовая часть была удлинена на один опорный каток, что привело к необходимости добавления в носовой части корпуса удлинителя (на эталонном образце удлинитель был приклепан в виде двух кронштейнов, но на серийных машинах он устанавливался уже в виде литой детали весом 150 кг). Изменениям подверглись и некоторые узлы двигательной установки, трансмиссии... Во время доработки на завод прибыл А. Микулин — разработчик двигателя танка. Причиной командировки была неудовлетворительная работа энергетической установки Т-16, что совершенно не вязалось с ожиданиями моторостроителей. Конструктор добросовестно изучил весь цикл производства моторов на «Большевике» и страшно удивился, что завод может делать такие сложные агрегаты, не имея даже элементарных измерительных приборов (результатом посещения завода А. Микулиным стало то, что завод наконец-то получил аэротермометры и гигрометр, которые ему не поставляли более двух лет). Но вот второй образец «полкового танка» был построен и после пробега в пригородах Ленинграда отправился в Москву на полевые сдаточные испытания, которые должны были состояться в районе ст. Немчиновка.  Согласно переписке по ГУВП, индекс Т-16 первоначально было решено сохранить, и именно с этим «собственным именем» танк отбыл в Москву. При перевозке танка из Ленинграда в Москву он транспортировался всеми возможными способами: ж.д. вагон, ж.д. платформа, кузов 6-тонного грузовика, автоприцеп и движение своим ходом. Майским вечером (предположительно — 20—25 мая) новый танк в кузове 6-тонного грузовика под парусиновым тентом проследовал на склад №37 (в районе Красной Пресни). Именно здесь танк догнало распоряжение об именовании его «Малым танком сопровождения обр. 1927 г. МС-1».Поскольку пушка для МС-1 так не была подана, в танк установили ее действующий макет с болванкой ствола, выполненной в токарных мастерских. Здесь же танк должны были покрасить, для чего резервировалась краска, но вдруг из ОАТ последовало категорическое распоряжение — «в целях экономии красить танк только после принятия на вооружение...» Поэтому на испытания Т-18 отправился в окраске из светлого красно-коричневого грунта («сурика»). Для испытаний танка была образована специальная комиссия, куда вошли представители Мобуправления ВСНХ, ОАТ, завода «Большевик», Артуправления, Штаба РККА. Испытания проводились 11—17 июня 1927 г. в районе дер. Ромашково — ст. Немчиновка пробегом своим ходом по пересеченной местности на расстояние до 100 км. Всего за неделю танк прошел более 40 км по дорогам различного состояния, до 25 км — без дорог и преодолел 12 мерных подъемов и спусков различной крутизны, форсировал вброд речку с топкими берегами, прошел заболоченный участок, непроходимый для конницы, затем участок песчаной почвы, показав очень хорошие результаты.  Так, даже на заболоченном участке танк развил скорость движения более 8 км/ч, тогда как двигавшиеся рядом испытатели и члены комиссии не смогли быстро пройти указанный участок и отстали. Конечно, были и недостатки, но они скрадывались на фоне показанных рекордных результатов. Как бы то и было, но танк был рекомендован для принятия на вооружение, а завод «Большевик» начал подготовку к тому, чтобы вскоре стать колыбелью первых советских серийных танков. Для этого два цеха завода были выделены под танковое производство, начало которого планировалось уже с 1 января 1928 г. Но этот срок оказался слишком оптимистичным.Лишь 1 февраля 1928 г. последовал заказ на изготовление в течение 1928—1929 гг. для РККА 108 танков сопровождения типа Т-18 (30 шт. до осени 1928 г. и 78 шт. в течение 1928—1929 гг.). Первые 30 танков были построены на средства Осоавиахима и поступили для освоения в Московский военный округ, где использовались для обучения танкистов и пехоты. Именно эти танки приняли участие в параде 7 ноября 1929 г. в Москве в составе колонны под лозунгом «Наш ответ Чемберлену». Выпуск и модификации МС-1 (Т-18) Первоначально серийным производством танка занимался только завод «Большевик», но с апреля 1929 г. к выпуску МС-1 (Т-18) был подключен также Мотовилихинский машиностроительный завод (бывший Пермский артиллерийский), и общий план постройки танков был увеличен. Однако в тот год массовое производство Т-18 развернуть в Перми не удалось (тем более, что двигатели поступали с « Большевика»), и всего за 1929 г. из заказанных 133 танков с трудом сдали 96. Но освоение Т-18 на Мотовилихинском заводе не останавливалось, и в 1929—1930 гг. общий план выпуска Т-18 был увеличен до 300 единиц. А пока армия ждала новые боевые машины, испытания первых образцов танка сопровождения продолжались. Первый образец Т-16 был передан в распоряжение Ленинградского военного округа (командующий — М.Н. Тухачевский), где в течение 30 августа — 6 октября 1928 г. на Семеновском ипподроме, Поклонной горе и на площадке курсов мехтяги танк участвовал в испытаниях новых типов противотанковых препятствий (М.Н. Тухачевский лично присутствовал на испытаниях). Для сравнения: вместе с Т-16 в этих испытаниях принимали участие также «Рено», «Ренорусский» и «Рикардо» (Мk.V). Испытания показали, что серьезными препятствиями для МС-1 могут быть «... окоп полного профиля, трапецеидальный ров, аркан и якорь на тросе...», которые не являлись таковыми для танков других типов (только «Рено русский» дал почти столь же плохие результаты).  Но Т-18 был длиннее и нес более мощный двигатель, что позволяло надеяться на более удачный для него исход подобных испытаний.В подобном тестировании Т-18 принял участие только осенью 1929 г. (17 октября — 19 ноября). Он действительно показал чуть лучшие результаты. Но трапецеидальный ров шириной более 2 м и глубиной более 1,2 м стал для него непреодолимым, причем из рва танк никак не мог выбраться самостоятельно (даже назад). Для улучшения проходимости рвов по предложению изобретателя М.А. Василькова и по распоряжению начальника бронесил Ленинградского округа С. Коханского в мастерских курсов мехтяги танк оборудовали вторым «хвостом» в передней части (снятым с другого танка), и он тут же получил прозвище «носорог», или «тяни-толкай». Его проходимость действительно улучшилась, но обзор с места механика-водителя стал никуда не годным. В письме Коханского руководству РККА отмечается «желательность предусмотрения для танков МС-1 возможности крепления направляющей стрелы с колесами для... подмятия проволочных заграждений и улучшения проходимости рвов». Проект такого «носового колесного удлинителя» для Т-18 сделал М.А. Васильков, но неизвестно, был ли он воплощен «в металле». В течение 1927—1932 гг. было изготовлено 959 танков МС-1 (Т-18), из которых четыре передали в распоряжение ОГПУ, два — Четвертому управлению и один — Военно-Химуправлению РККА. Оставшиеся танки поступали в создаваемые танковые батальоны и полки общевойсковых соединений, а также в образуемые с 1929 г. механизированные соединения (полки и бригады). Танки сопровождения активно использовались для боевой подготовки войск (103 машины были сразу по изготовлении переданы в распоряжение Осоавиахима и других военно-технических учебных заведений).  Благодаря им начинающие танкисты РККА познавали особенности взаимодействия с пехотой, а артиллеристы и пехотинцы осваивали новую для себя специальность — противотанковую оборону. Первым серьезным испытанием для них стали Большие Бобруйские маневры 1929 г., на которых за поведением танков наблюдали несколько комиссий (от КБ завода «Большевик» комиссией руководил инженер Л. Троянов, впоследствии известный конструктор танков). В ходе маневров танки вели себя неплохо. Несмотря на крайне тяжелые и изнурительные условия эксплуатации, Т-18 почти в полном составе прошли все испытания, но обнаружили множественные мелкие поломки материальной части (полный список неисправностей и путей их возможного устранения содержал более 50 пунктов). Этот перечень послужил дополнительным стимулом для модернизации танка, проведенной в 1929—1930 гг.Модернизация МС-1 Итак, уже в 1929 г. стало ясно, что характеристики МС-1(Т-18) не отвечают возросшим требованиям Штаба РККА. Заседание 17—18 июля 1929 г., на котором была принята «система танко-тракторно-автоброневооружения», отвечавшая новой структуре РККА, казалось, ставило крест на производстве Т-18 как устаревшем для ведения боевых действий в новых условиях. Но поскольку танк, отвечающий новым требованиям, еще не был создан, то в одном из пунктов решения отмечалось: «Вплоть до сконструирования нового танка допустить на вооружении РККА танк МС-1. АУ УС РККА принять все меры по увеличению скорости танка до 25 км/ч». Во исполнение этого решения по танку Т-18 были проведены следующие работы: увеличена мощность двигателя до 40 л.с., применена четырехскоростная коробка передач вместо трехскоростной и введено новое литое ведущее колесо. Было пересмотрено и вооружение Т-18, которое теперь должно было состоять из 37-мм пушки большой мощности и 7,62-мм пулемета Дегтярева в шаровом яблоке Шпагина. При установке нового вооружения башня оказалась бы сильно перегруженной в передней части, поэтому в танках, выпускаемых с 1930 г., была введена кормовая ниша, предназначенная к тому же для размещения радиостанции. Такой видоизмененный танк получил название «МС-1 (Т-18) образца 1930 г.». Но модернизация была половинчатой и кардинально не улучшала боевые характеристики танка, так как скорость движения так и не достигла 25 км/ч, а корпус остался прежним.  Поэтому в конце 1929 г. начались работы над модернизированным танком сопровождения Т-20 (Т-18 улучшенный).В новой машине предусматривалось провести следующие доработки:
Кузов (корпус) нового танка был готов в мае (при плане — к марту) 1930 г. В нем были, казалось бы, устранены все недостатки корпуса Т-18, ставшие результатом его переделки из Т-16. Например, демонтировали ненужный литой удлинитель в носовой части (весом 150 кг), изменили расположение кареток подвески (а также убрали лишний передний опорный каток), что улучшало распределение веса танка на гусеницу и уменьшало продольные колебания; была упрощена форма корпуса, и в частности — надгусеничных полок (это позволило разместить в них большие бензобаки). Двигатель танка мощностью 60 л.с. запоздал почти на полгода. Он был подан 14 октября и развил на стенде мощность 57 л.с, правда, при несколько лучшей экономичности, чем ожидалось. Этот двигатель планировалось устанавливать также на танки Т-18 новых серий, на танкетки Т-23, а также на средние тракторы РККА. Ввиду того, что клепка очень удорожала и усложняла конструкцию, в октябре под руководством зав. опытным цехом завода «Большевик» И. Шумилина были разработаны и изготовлены на Ижорском заводе опытные сварные бропекорпуса для Т-20. В работе над одним из корпусов непосредственное участие принял известный в те годы конструктор-самоучка Н.И. Дыренков. Корпуса подвергли обстрелу из 37-мм и 45-мм пушки стальной гранатой с дальности 800 м, причем обстрел 37-мм снарядами они выдержали хорошо, но 45-мм пушка оказалась весьма эффективной — были обнаружены многочисленные трещины в соединительных швах и разрушения самих броневых листов. Несмотря на привлекательность сварки для производства танков, для ее применения в массовом производстве в то время не было ни необходимого оборудования, ни опыта, на что неоднократно указывали И. Шумилин и директор завода «Большевик» С. Королев. Башню для Т-20 предполагалось заимствовать от проектируемого нового танка сопровождения вместе с вооружением, но, поскольку таковая изготовлена не была, на опытный образец для проведения его испытаний разрешили взять серийную башню танка МС-1 обр. 1930 г. Вместо «броневого глаза» для механика-водителя была установлена наблюдательная амбразура, прикрытая пуленепробиваемым стеклом «симплекс-триплекс» желтоватого цвета.  Убрали и рычаги управления, вместо которых ввели колонку по типу авиационной (предусматривалась впоследствии установка рулевого колеса типа автомобильного).Первые 15 танков Т-20 готовили к 7 ноября 1930 г. (планировалось их участие в параде), но долгострой был в то время нормальным явлением (тем более что созданию танка мешали всевозможные доносы, чистки и разборки с бывшими и действующими членами Промпартии и т.д.), и даже в 1931 г. опытный танк оказался не окончен. Поэтому от заказа на изготовление 350 танков в течение 1931— 1932 гг. отказались. Недостроенный же опытный Т-20 был передан летом 1931 г. для изготовления «60-сильного среднего трактора РККА». Устройство Т-18 Бронекорпус и башня Корпус танка представлял собой клепаную конструкцию из броневых листов толщиной 8—16 мм, собираемых на каркасе. Первые танки несли особые листы двухслойной (дно и крыша) и трехслойной брони, изготовленной по способу А. Рожкова. Позднее для удешевления танка использовались обычная однослойная броня. Танк делился на три отделения: машинное (моторно-трансмиссионное) отделение, боевое отделение и передок (отделение управления). Интересно отметить, что Т-18 имел «классическую компоновку» с моторно-трансмиссионным отделением и ведущим колесом в кормовой части. В передней части танка располагалось отделение управления, именовавшееся «передок». Для доступа в него механика-водителя служил трехстворчатый люк. Две его створки откидывались влево и вправо. Ход створок ограничивался кронштейнами. Передний откидной щиток, расположенный в вертикальном лобовом листе поднимался вверх и в таком положении удерживался стопором. В правой части щитка располагался прилив для установки корпуса монокулярного перископического прибора наблюдения (броневой глаз). Слева — узкая щель для наблюдения. В случае интенсивного огневого воздействия противника она прикрывалась броневой заслонкой с двумя крестообразными отверстиями. А при крайней необходимости могла закрываться полностью. Для панорамного обзора поля боя в передних скуловых скосах имелись также узкие наблюдательные щели, прикрываемые изнутри задвижками. В бортах носовой части корпуса устанавливались кронштейны под оси ленивца (направляющего колеса).  Кронштейны служили для регулировки натяжения гусеницы при помощи специальных анкеров, расположенных на бортах танка. Впереди слева на кронштейне натяжного механизма устанавливалась фара. Справа — звуковой сигнал. В боевой обстановке фара укладывалась в корпус. Задний фонарь, закрытый стеклом красного цвета, располагался на корме слева (иногда — справа над выхлопным патрубком). Он служил не только предупреждающим сигналом в темное время суток, но и световым устройством для управления колонной.Особенностью конструкции корпуса было то, что он изготавливался цельным без подбашенной коробки, однако в верхней части на бортах корпуса крепились специальные призматические карманы (надгусеничпые ниши), в которых размешались топливные баки. Заливные горловины баков закрывались броневыми пробками сверху. Для доступа к бакам в задней части кармана имелась крышка, закрепленная тремя болтами и дополненная подвесным кольцом. При удалении болтов крышка открывалась в сторону на петле. Надгусеничные ниши выполняли также функцию грязевиков в средней части машины. В кормовой части грязевики (крылья) изготовлялись из тонкого металла, а в передней — из брезента (малое количество танков первой серии имели металлические, или фанерные передние части крыльев). Моторно-трансмиссионное отделение танка закрывал сзади фигурный кормовой лист, который при необходимости мог откидываться на шкворнях вниз, обеспечивая доступ в машинное отделение. Сверху над машинным отделением на крыше, могущей откидываться вверх-вперед, устанавливался колпак со шелевилным отверстием, обращенным в сторону башни. Его назначение — обеспечить доступ охлаждающего воздуха к двигателю с одновременной защитой машинного отделения от поражения огнем противника. В кормовой части корпуса выполнен прилив, с задней стороны прикрытый металлическим кожухом с рядом отверстий малого диаметра. Нагретый воздух из машинного отделения через направляющий рукав направлялся к отверстиям и выходил наружу. Для прогрева мотора рукав закрывался заслонкой. Защита мотора от попадания пуль и осколков обеспечивалась вертикальным бронелистом, расположенным перед кожухом со стороны мотора. Внутри корпуса боевое отделение было изолировано от машинного моторной (по руководству — задней) перегородкой. Для доступа к мотору и его агрегатам изнутри в перегородке имелась двустворчатая дверь с запором. На перегородку также выводились краны переключения правого и левого топливного баков и кран переключения для работы системы питания мотора на самотек или под давлением. В днише корпуса под боевым отделением размещался люк, который служил для выброса стреляных гильз и удаления попавшей в корпус воды. Люк закрывался крышкой и удерживался рычагом, закрепленным барашком. Для удобства работы в танке сверху крышка люка закрывалась вставкой пола. На танках первых серий в днище корпуса присутствовал также люк под картером двигателя, однако проку от него было немного, и распоряжением по ОАТ от 14 февраля 1930 года он был упразднен. В кормовой части корпуса располагался удлинитель — «хвост», облегчавший сравнительно короткому танку возможность преодоления широких окопов. Для эвакуации танка в нижней части корпуса сзади были приварены две, а впереди — одна петля. Башня Башня танка — клепаная, первоначально имела почти правильную шестигранную форму с наклонными стенками.  Она опиралась на подбашенный лист через шариковую опору и поворачивалась посредством спинного упора, к которому подвешивался ремень — сиденье командира танка. Фиксация башни производилась посредством трех стопоров, расположенных равномерно на башенном погоне (два впереди и один — сзади). На крыше башни находилась наблюдательная башенка (именовавшаяся вышкой), прикрытая сверху колпаком, который мог откидываться на петлях и служил крышкой люка. Для открывания колпака установлены пружины, а для удержания в открытом состоянии — стопор. По периметру основания колпака были проделаны вентиляционные отверстия, закрываемые при необходимости подвижной кольцевой заслонкой. Наблюдательные шели в вертикальных стенках башенки во избежание травм оборудовались кожаными налобниками, а сама башенка в месте соединения с крышей башни имела кожаную обивку. В правом борту башни располагалось вентиляционное отверстие, прикрытое сдвижной заслонкой каплевидной формы.При модернизации танка форма башни была изменена. Она дополнилась кормовой нишей, предназначенной для установки радиостанции. Ниша закрывалась с тыльной стороны откидной крышкой, облегчавшей монтаж и демонтаж радиостанции и оружия (реально в нише располагали часть боекомплекта). Бортовая заслонка вентиляционного окна башни стала прямоугольной и теперь откидывалась на петлях вверх. Новая башня стала тяжелее на 140 кг. В передних гранях башни располагалось вооружение танка, состоявшее из 37-мм пушки Гочкиса и пулемета. Пушка располагалась в левой передней грани в прямоугольном вырезе, пулемет — в правой в полушаровой установке. При необходимости пулемет можно было перенести в кормовую амбразуру, расположенную на левой задней грани и прикрытую в нормальных условиях броневой заслонкой. Вооружение Первоначально артиллерийское вооружение танка состояло из 37-мм пушки Гочкиса. Ствол орудия, длиной 20 калибров, был заимствован от одноименной морской пушки, но клиновой затвор имел иную конструкцию. Противооткатные приспособления состояли из гидравлического компрессора-тормоза и пружинного накатника, собранных вместе. Официально пушка была принята на вооружение Красной армии в 1920 году и устанавливалась на танки «Рено», «Русский Рено» и некоторые бронеавтомобили. На танках МС-1 первых серий пушка устанавливалась из старых запасов, среди которых попадались образцы, имевшие «обратную» нарезку (справа налево). Однако в 1928 году ее сменила 37-мм пушка ПС- 1, изготовленная в советской России и представлявшая собой усовершенствованный П.Сячинтовым вариант пушки Гочкиса.  В ПС-1 был изменен ударный и спусковой механизмы, а также некоторым изменениям подверглась маска пушки. Отечественная версия стала проще в производстве, в ней добавился модератор наката, уравновешиватель для облегчения вертикальной наводки, изменена обойма, плечевой упор и т.д.Для стрельбы из пушки применялись унитарные выстрелы, которые размещались в танке в брезентовых сумках. На танках первых серий орудия оснащались только диоптрическими прицелами, однако в 1929 г. Мотовилихинский Машиностроительный завод начал сборку 2,45-кратного оптического прицела для 37-мм танковых пушек с полем зрения 14°20’ и диаметром выходного зрачка 2,6 мм. Этот прицел, разработанный в Ленинграде, пошел на оснащение некоторых танков МС-1, выпущенных после 1930 г. Модернизация танков 1929-30 гг. предусматривала увеличение их огневой мощи путем установки в башне 37-мм пушки большой мошности Б-3, изготовленной по переработаным чертежам фирмы «Рейнметалл». Новое орудие отличалось большей дальностью стрельбы, а также имело полуавтоматический затвор, так что танк, несущий его, значительно выигрывал с точки зрения вооружения. Одновременно с установкой нового орудия, отличавшегося большим весом, было принято решение по уравновешиванию башни, что привело к появлению в ней кормовой ниши. Однако выпуск этих орудий не был толком освоен практически до 1932 года и первым танком, получившим их, стал БТ-2. На долю же Т-18 осталась старая добрая ПС-1. Пулеметное вооружение танка состояло первоначально из «2-х ствольного 6,5-мм танкового пулемета Федорова-Иванова в шаровой установке Шпагина». Однако жизнь пулемета была очень недолгой. В 1930 году для вооружения всех танков РККА принимается танковый пулемет Дегтярева — ДТ, который почти на 20 лет стал основным автоматическим оружием советских танков. Двигатель и трансмиссия Подвижность танка обеспечивалась бензиновым четырехцилиндровым четырехтактным танковым мотором воздушного охлаждения конструкции А. Микулина мощностью 35-40 л.с. По сравнению с существующими в то время энергетическими установками танков он имел некоторые особенности. Так, зажигание осуществлялось двумя группами свечей (по две свечи в каждом цилиндре) от магнето, обеспечивающего получение мощной искры при пуске мотора, и от динамомагнето, которое служило как для зажигания, так и для питания осветительных приборов. Вторая особенность — объединение мотора в одном блоке с коробкой передач и сцеплением (главным фрикционом), что было абсолютным новшеством в то время. И наконец, двигатель размещался поперек силового отделения, что давало танку определенные преимущества в весе и длине по сравнению с танками, имевшими продольное расположение моторной группы. Конструктивно с коробкой передач объединялся простой дифференциал, на выходных валах которого были выполнены шестерни. Вместе с ведущими колесами они составляли конечную (бортовую) передачу. На танках третьей серии мощность двигателя была увеличена до 40 л.с., что вместе с четырехскоростной коробкой передач позволило поднять скорость танка до 17,5 км/ч. На первых танках ставилось электрооборудование фирмы «Бош», а на танках выпуска после 1930 г. оно начало уступать место электрооборудованию «Сцинтилла». Шасси Ведущее колесо состояло из алюминиевой ступицы с насаженным на нее стальным венцом с внешним и внутренним зацеплением. Снаружи оно прикрывалось броневой крышкой.  Ступица опиралась на ось через два шариковых подшипника. Направляющее колесо (ленивец)— алюминиевый диск с промежуточным кольцом и двумя резиновыми бандажами. Ось ленивца, на которой он закреплен на кронштейне корпуса коленчатая, и могла качаться в кронштейне корпуса, обеспечивая натяжение гусеницы.Подвеска и ходовая часть машины состояла из шести тележек с амортизаторами и парой катков. Кроме того первые пары катков через серьгу соединены с еще одним опорным катком с каждой стороны. На танках первых серий конструкция передней свечи подвески отличалась от двух задних наличием проушины для крепления серьги с передним опорным катком. Его подрессоривание обеспечивала дополнительная пружинная колонка. Начиная с 1930 года для удешевления производства танков на них начали устанавливать унифицированные свечи. Верхняя ветвь гусеницы лежала на четырех (с каждой стороны) поддерживающих катках с резиновыми бандажами. Первые три катка поддерживались пластинчатой рессорой. Все резиновые бандажи ходовой части танка изготавливались на заводе «Красный Треугольник». Гусеничная цепь Т-18 состояла из 51 трака (реально 49-53). Траки ранних выпусков были сложны в изготовлении. Они состояли из литого основания с проушинами и гребнем для сцепления с ведущим колесом. С наружней части на них наклепывалась стальная подошва с боковыми напусками для увеличения несущей поверхности при движении по рыхлому грунту. Сверх подошвы приклепывалась еше и шпора для улучшения сцепления с грунтом. Траки сцеплялись трубчатым стальным пальцем. От выпадения палец с двух сторон удерживался бронзовыми втулками, закрепленными шплинтами. Начиная слета 1930 г. танки начали получать новую гусеничную цепь из литых траков типа «орлиный коготь», имевших большую эффективность, особенно на мягком грунте. Органы управления и связи Для поворота танка предназначались ленточные тормоза. Они же применялись для торможения на спуске и как стояночные. Барабан тормоза левой или правой гусеницы размещался на валу зубчатки дифференциала перед конечной (бортовой) передачей. Для управления ими предназначались два рычага и педаль. Для остановки танка можно было воспользоваться сразу двумя рычагами или тормозной педалью. Для стоянки имелся зубчатый сектор, удерживающий тормозную педаль в нажатом положении. Под правой рукой механика-водителя на полу устанавливалась кулиса переключения передач с рычагом. Рукоятка для управления зажиганием (привод к магнето) размещалась на левом борту. Контрольные приборы размещались на щитке справа от механика-водителя на борту танка. Помимо приборов на щитке монтировался центральный переключатель для распределения тока между потребителями (освещение, стартер, звуковой сигнал); манометры давления масла в системе и масляном баке; аэротермометр, показывающий температуру масла в системе; включатель магнето; кнопка стартера; контрольная и осветительная лампочки; кнопка звукового сигнала. Справа от щитка на днише машины находилась аккумуляторная батарея. Ножной переключатель света монтировался на нижнем переднем наклонном листе корпуса. Танк не имел никаких специальных приборов внутренней и внешней связи. Правда, в 1929 году Орудийно-Арсенальный трест выдал Научно-Испытательному Институту Связи задание на танковую радиостанцию. В частности предписывалось разработать и изготовить не одну, а сразу три радиостанции — рядового танка, командира взвода и командира роты. Радиостанции были созданы, но ни одна из них нормально не вписалась в отведенное для нее пространство, поскольку выступающие внутрь головки заклепок, болтов и угольников не были учтены при выдаче задания. Служба и боевое применение Танки в конфликте КВЖД Конфликт на Китайско-Восточной железной дороге (КВЖД) заслуживает отдельного освещения, поскольку не все в нем так гладко, как это описывали раньше. Но цель этого обзора не в описании сути конфликта, а в рассмотрении первых боевых действий первых советских серийных танков. Поэтому мы коснемся хода боев лишь там, где это касается действия в нем танков. По отзыву В.К.Блюхера осень 1929 г. в Забайкалье оценивалась так, что «не было ни мира, ни войны, а был только конфликт». Причем каждая из сторон, участвовавшая в нем, не желала вмешательства третьей стороны, и любая военная операция в таких условиях имела успех только при условии ее скрытной подготовки, внезапного и молниеносного проведения, после чего словесная перепалка между дипломатами могла длиться месяцами. Осенью 1929 г. Забайкальская группа войск ОДВА готовилась нанести Мукденской армии Китая молниеносное поражение в районе станций Маньчжурия, Джалайпор и Джалайнорских копей.  Для этой цели против китайской группировки в 12—16 тыс. человек Забайкальская группа ОДВА насчитывала 6091 человек пехоты и 1599 кавалерии при поддержке 88 орудий калибра 76,2-мм и выше (не считая полковых), 32 самолета, 3 бронепоезда и 9 танков Т-18 (в район Читы осенью 1929 г. прибыло 10 танков Т-18, один из которых был сильно поврожден при разгрузке и разобран на запчасти для ремонта других).Организационно в группу входили 21 Пермская стрелковая дивизия (в Чите), 35 стрелковая дивизия, 36 Забайкальская стрелковая дивизия, 5 кавбригада, Бурят-Монгольский кавдивизион, отдельная танковая рота, 6 авиаотряд, 25 авиаотряд, 26 бомбардировочная авиаэскадрилья, 18 артдивизион корпусной артиллерии, 18 саперный батальон (В Чите) и 1 железнодорожная рота. Командование группой было возложено на С.Вострецова при общем руководстве ОДВА В.К.Блюхера. В районе станции Джалайнор китайцы возвели неплохие полевые укрепления, особенно с севера. Дорогу на Абагайтуевский седлали 3 линии окопов полного профиля, между которыми были сделаны хорошие блокгаузы с перекрытиями из рельсов и шпал и засыпкой до 1 м мерзлой земли. Но с юга эти укрепления были слабее — здесь имелось всего 2 линии окопов, а с востока — местами лишь одна. Ключом ко всей позиции в районе ст. Джалайнор — Джалайнорские копи являлась высота 269,8, прикрывавшая подступы к станции с востока (с взятием этой высоты обходной колонной станция пала). Китайцы ждали применения танков или бронеавтомобилей на направлении главного удара. Они опоясали здесь свои позиции 3-4 — метровым противотанковым рвом (глубиной до 2.5 м). Часть артиллерии была выделена для стрельбы прямой наводкой; пехота в большом количестве была снабжена гранатами (никаких многорядных проволочных заграждений, о которых упоминают некоторые авторы, китайцы не возводили). Подготовка к бою со стороны РККА была традиционно бестолковой. Командир группы С.Вострецов недооценил противника и потому практически ничего не сделал для грамотной подготовки боя. За время трехмесячного противостояния не была проведена даже авиаразведка китайских позиций, что привело к тому, что в ходе боев красноармейцы встречались с вражескими укреплениями там, где их наличие просто не подозревалось. Так противотанковый ров до самого момента атаки принимали за первую линию окопов, и потому бойцы и танки не были снабжены никакими средствами его преодоления. И наконец, усилиями командира группы секретность была доведена до абсурда, что привело например к тому, что командиру 36-й дивизии пришлось лично носиться, высунув язык, по мерзлой степи всего за два часа до выступления в поисках своих заблудившихся автомобилей с боеприпасами (которым не указали явно точку прибытия). Части выступили 16 ноября в 23:00 и начали выдвигаться на исходные позиции, используя яркий свет луны. Накануне подморозило и все дороги превратились в конькобежные дорожки, а поля — в катки. Ориентирование было крайне сложно, тем более, что командиры не имели опыта в производстве ночных маршей. Подразделения, выделенные для обхода ст. Джалайнор, частично заблудились, и один батальон, шедший в хвосте колонны, уклонился к западу от намеченного маршрута и попал под губительный огонь китайских пулеметов, понеся большие потери. В этом подразделении погиб журналист Р.Волин. Перегруппировка началась слишком поздно, и по завершении ее батальоны должны были идти в бой безо всякого отдыха. Танковая рота даже по выступлению не получила никакого приказа на бой, имея только точку конечного маршрута. Танки не были заправлены топливом и практически не имели снарядов к орудиям, а если учесть то, что три танка не имели пулеметов можно сказать, что половина подразделения была практически безоружна. Если к сказанному добавить, что командир танковой роты не имел даже карты района боевых действий, неудивительным окажется тот факт, что во время ночного марша танки роты растерялись, и к намеченной точке прибыли всего четыре машины. Здесь они были заправлены бензином и получили по 40 снарядов (при боевом комплекте в 96 шт.). По плану боевых действий танки должны были поддерживать действия 107 стрелкового полка. До начала боевых действий потерявшиеся танки найдены не были. Около 10:00 103 с.п. и 5 кавбригада начали атаки северного и юго-восточного секторов обороны станции Джалайнор. Одновременно 107 и 101 с.п. атаковали противника на главном направлении.  Случилось так, что эти подразделения практически не имели артиллерийской поддержки, кроме полковой артиллерии. Словно в насмешку т. Вострецов выделил им роту танков (фактически — взвод). При атаке промежуточных укреплений танки проявили себя хорошо, правда, стремясь уклониться от огня китайской артиллерии, они развили слишком большую скорость, и красноармейцы не успевали угнаться за ними, но цель была достигнута, и укрепления недалеко от сопок №9 и «Железная» пали.Далее около 12:00 танковое подразделение, насчитывавшее теперь 6 машин (две из потерявшихся прибыли в 11:50), пошло в лихую атаку на главный рубеж китайцев западного сектора обороны. За ним в атаку бросились батальоны 107 сп, но разогнавшиеся танки внезапно затормозили перед противотанковым рвом. Остановились и бойцы, не имевшие для его преодоления никаких подручных средств. Обменявшись с китайцами десятком бесполезных выстрелов, танки повернули на юг — участок наступления 108 сп. Несмотря на хорошую противотанковую оборону, китайцами не удалось подбить здесь ни одного танка, так как их артиллеристы стреляли из рук вон плохо. Появление танков не вызвало у них паники, а только удивление — позиции китайцев буквально пестрели биноклями и подзорными трубами. Об отставших танках известно только, что два из них заблудились и колесили по ледяному полю, пока не кончился бензин. Они соединились со своей группой только вечером. Один танк остановился по причине поломки коробки передач. Два танка вышли в расположение 106 Сахалинского полка и не имея боеприпасов, все-таки поддержали «гусеницами и устрашающим видом» атаку промежуточных укреплений китайцев недалеко от разъезда Абгайтуй. Здесь командиры танков действовали грамотно и бойцы могли использовать их хотя бы как прикрытие от пуль. Два танка в ходе боев вышли из строя, но один из них был отремонтирован к вечеру. Боевые действия следующего дня также не были яркими для танковой роты. Восемь машин поддерживали атаку 108 с.п. в районе сопок «Мать» и «Дочь». Бой продолжался в течение почти 3-х часов. Танки пытались помочь пехоте, но пока не был частично разрушен ров — им это не удавалось. Далее нескольким машинам удалось ворваться на китайские позиции. Одна была повреждена гранатами, но остальные интенсивно утюжили окопы пулеметным огнем. Подоспевшая пехота закрепила успех. После занятия Джалайнора наступил час гарнизона станции Маньчжурия. Танки вновь поддерживали 108 стрелковый полк. В строю их осталось семь. Два отремонтировать не удалось. На рассвете после артподготовки танки лихо бросились вперед, забыв о задаче прикрытия собственной пехоты. Но здесь их появление стало, видимо, неожиданным. Китайцы даже прекратили огонь, удивленно разглядывая диковинные машины. Танки вползли на позиции, ведя бешеный огонь из пулеметов. Один из них не доехал до цели «каких-нибудь пять шагов и застрял» в него тут же полетели китайские гранаты и только подбежавшие красноармейцы спасли экипаж от гибели. Механик-водитель был сильно оглушен. Один танк провалился в окоп и застрял там так, что его пришлось откапывать после боя. Один потерял гусеницу, которая соскочила при переезде через канаву. В целом деятельность танковой роты в ходе конфликта КВЖД была оценена как удовлетворительная. Но отмечалась недостаточная подготовка водителей, неумение командиров ориентироваться на местности и отсутствие между ними связи. Стрельба из танковых пушек показала «никуда не годное могущество снаряда против полевых укреплений». Больше пользы было от пулеметов, которые оказались более эффективными даже с точки зрения морального воздействия. Были высказаны пожелания по увеличению калибра танковой пушки, увеличения числа пулеметов, улучшения проходимости, скорости и брони танка. Но были и жалобы на танковое подразделение (напр. доклад зам нач. штаба Лапина), который видел в танках только отрицательные стороны и призывал «не тратить народные деньги на эти игрушки», а выпускать больше пушек, бронепоездов и бронеавтомобилей. Последние дни первых серийных Начало 1938 года было знаменательным тем, что старые танки практически выработали свой ресурс. Поскольку модернизация Т-18, проведенная в 1938 году, ожидаемых результатов не принесла, остро встал вопрос об использовании их в дальнейшем. Из 959 построенных Т-18 к началу 1938 года осталось лишь 862 машины, остальные уже пришли в негодность и были сданы в металлолом (предварительно с них были демонтированы все агрегаты и вооружение — на запчасти). 160 танков Ленинградского округа, выработавших ресурс двигателя, были переданы в 1934-37 гг. в распоряжение укрепрайонов для строительства скрывающихся оголовков ДОТ. Состояние танков, находившихся в подразделениях, и особенно в учебных организациях, было ужасным. Большей частью они просто валялись на территориях воинских частей с неисправными двигателями, трансмиссией и т.д., а большинство было к тому же разоружено. Запчасти отсутствовали и ремонт производился только путем разукомплектования одних танков для восстановления других. 2 марта 1938 года их участь была решена. По распоряжению наркома вооружений 700 шт. Т-18 и 22 танка Т-24 должны были быть переданы в распоряжение УРов округов. Там предписывалось использовать машины, не подлежащие ремонту, для создания неподвижных огневых точек. Для вооружения новоявленных ДОТов рекомендовались пулеметная спарка ДА-2, два пулемета ДТ или 45-мм танковое орудие обр. 1932 г. Ходовую же часть машин, а также двигатели и трансмиссию предписывалось сдать на металлолом для переплавки. Танки, которые еще могли двигаться, были частично перевооружены 45-мм танковой пушкой обр. 1932 г. и переданы гарнизонам УР для использования в качестве своеобразных САУ — подвижных огневых точек. К сожалению авторы не располагают материалами о дате такого перевооружения, но в переписке по ГАУ от февраля 1939 года «О модернизации артиллерийского вооружения устаревших боевых машин» на тот момент в распоряжении УР округов имелось не менее 70 таких сохранивших способность двигаться танков (отмечается 68, либо 75 полностью исправных машин), которые хранились на НЗ в УР западного направления. 22 июня 1941 года большинство Т-18 встретить так и не смогли, поскольку уже превратились в какие-то иные изделия. Но около 450 танковых корпусов и около 160 танков, сохранивших возможность перемещения, еше как-то могли послужить обороне советской страны. Еще предстоит снять завесу тайны с использования Т-18 в 1941 году. Пока известно только, что Укрепрайон (УР) № 66 — Осовецкий, занимавший по фронту около 35 км (10 армия), в 1941 году имел 36 бронсбашснных установок (в том числе от МС-1), вооруженных 45-мм танковой пушкой, а также 2 танковые роты (1-я, состоявшая из 25 танков МС-1 в районе Кольно и 2-я из 18 танков МС-1 в районе Беляшево). 2-я рота танков МС-1 в июне 1941 г. успешно сражалась с немецкими боевыми машинами, значительную часть которых составляли легкие танки, бронеавтомобили и бронетранспортеры. Владимиро-Волынский УР поддерживался подразделениями 87 стрелковой дивизии, в которой совершенно не было танков. Однако при нападении Германии 22 июня в 12:00 дивизии предписывалось получить пять танков МС-1 на станции Устилуг. Поскольку танки не имели вооружения и двигателей, для них предлагалось изготовить простейшие приспособления для вооружения ручным пулеметом ДТ и установить 23-24 июня на местности как неподвижные огневые точки для обстрелов мертвых пространств, дефиле, теснин и т.д. Наилучшим местом для таких ДОТов признавались обратные скаты высот. Известно, что танки были получены и установлены, но подробностей их боевого применения найти не удалось. Несколько больше известно о МС-1 в 9 мехкорпусе. 23-29 июня 1941 года мехкорпус принял участие в крупнейшем танковом сражении в районе Ровно—Броды—Радехов—Луцк, наступая на танковую группу Э.Клейста со стороны Луцка на Дубно. К 29 июня корпус понес большие потери в матчасти, для восполнения которых в из района г. Сарны вышел батальон танков в составе: рота танков Т-26 (12 танков), рота смешанная из Т-26 и БТ (15 танков) и рота танков МС-1 (командирский — Т-26 и 14 танков МС-1). В боях были понесены потери, но в отчете о составе мехкорпуса на 2 июля в нем присутствуют «... танков МС-1 — 2 шт. (один — неисправен)». Минский УР также содержал танки МС-1, о боевых действиях которых ходит множество легенд. Однако ничем кроме голословных утверждений отдельных любителей таковые не подтверждены, кроме одного. 23 июня 1941 г. танк Т-18, вооруженный 45-мм орудием без двигателя был установлен как БОТ (бронированная огневая точка) для охраны моста через реку Друть (р-н нас. пункта Белыничи). Экипаж танка — артиллеристы сержант Гвоздев и рядовой Лупов, в течение четырех часов держали оборону моста, подбив 3 немецких танка, один бронетранспортер и несколько автомобилей, а также рассеяли до роты пехоты, в результате чего были представлены к награждению орденом Боевого Красного знамени. Последний из известных фактов о боевой судьбе Т-18 относится к битве за Москву. В составе 150 танковой бригады в ходе боев зимой 1941-42 гг. принимали участие 9 танков МС-1, которые числились здесь по документам аж до февраля 1942 г. 
| ||||
| Просмотров: 4529 | Теги: | Рейтинг: 0.0/0 | ||||
| Всего комментариев: 0 | |
