Классы техники
облако тегов
САУ A7V история создания K-Wagen Fiat 2000 Fiat 3000 D1 H-35 H-38 H-39 Hotchkiss Aufklarungspanzer 38(t) Sd.Kfz.140/ 155 AU F1 155 GCT A-7D Corsair II 75-мм полевая пушка обр.1897 года CA-15 Kangaroo Birch gun 17S 220-мм пушка Шнейдер 220mm Schneider 240mm Saint-Chamond GPF 194-mm FCM 1C FCM 2C Kfz.13 Defiant Blenheim Blenheim I Blenheim Mk.IV Blenheim V Bolingbroke 3-дюймовка 76-мм полевая пушка обр. 1900/1930 76-мм горная пушка обр.1904 г. Furutaka Kako тяжелый крейсер Aoba Kinugasa Ashigara Haguro Beaufighter Beaufighter Mk.21 Flammingo Flammpanzer II 2 cm Flak 38 Sfl.auf Pz.Kpfw.I Ausf Flakpanzer I Panzerjäger I 7 cm Pak(t) auf Pz.Kpfw.35R 15cm sIG33 (Sf) auf Pz.Kpfw.II Ausf 5 cm leFH 18/40 auf Fgst Geschuetzw 10 5 cm leFH 18/40 auf Fgst Geschuetzw 5 cm leFH 16 auf Fsst Geschuetzvvag 5 cm leFH 18/3 auf Fgst Geschuetzwa 5 cm leFH 16 auf Fgst Geschuetzwage 5 cm leFH 18 Fgst auf Geschuetzwage (Geschützwagen I (GW I) für s.I.G. 15 cm schwere Infanteriegeschütz 33 BISON 60/44-мм Flammpanzer III Brummbär Brummbar 10 cm K.Pz.Sfl.IVa 5 cm К (gp.Sfl.) Dicker Max Jagdpanzer IV Jagdpanzer IV L/48 Jagdpanzer IV L/70 Hornisse Hummel Heuschrecke 10 12.8 cm Pz.Sfl.K40 Elefant FERDINAND Jagdtiger JagdPanther 2С19 AIDC F-CK-1 Ching-Kuo Armstrong-Whitworth Whitley Combat Car М1/М2 Fairey Firefly(биплан) Reno FT-17 Cunningham Пе-2 CTL эсминцы Бэттл 0-10 Lancaster B-2 Spirit Komet Apache Гроссер Курфюрст Кениг Кронпринц Марграф Ми-8
Вход на сайт
Приветствую Вас, Гость
Помощь проекту
Яндекс кошелек 41001459866436 Web Money R393469303289
Поиск статей
Статистика
Яндекс.Метрика
время жизни сайта
Главная » Статьи » Россия/СССР » Современная авиация

Ми-8 МВЗ им. Миля Многоцелевой вертолет(продолжение)

Вертолет для всех

Универсальность Ми-8 и востребованность машины такого класса обусловили самый широкий круг его применения едва ли не во всех возможных областях гражданского и военного использования, от службы практически во всех родах вооруженных сил до пассажирских перевозок и медицины.

Продолжая линию создания вертолетов-салонов, с чего, как мы помним, и началась история Ми-8, в милевском ОКБ создали изрядное количество машин для высокопоставленных лиц государства, партийного руководства и влиятельных ведомств.
От обычных вертолетов пассажирского исполнения их отличала кабина повышенной комфортности с удобными креслами и диванами для работы и отдыха. Помимо интерьера, вертолеты салонного исполнения оборудовались средствами правительственной связи с закрытыми линиями и засекречивающими устройствами радиотелефонии повышенной дальности действия. Такими машинами располагали первые лица правительства и Минобороны, свои салоны имелись у руководства родов войск, ВВС и флота вплоть до армейского звена. На Ми-8 летали Л. И. Брежнев, Д. Ф. Устинов, начальник Генштаба Н. Огарков, главком ВВС П. Ф. Кутахов и прочие видные деятели. По контрасту с внутренним дизайном правительственные вертолеты-салоны советского времени не выделялись сколько-нибудь цветастым видом, сохраняя камуфляж или неброскую защитную окраску (иное дело с предпочитаемыми нынче цветами российского триколора, но в те годы вертолет в однозначно красном цвете государственного флага выглядел бы вызывающе).

В 1969 году в серийное производство запустили Ми-8С и Ми-8ПС («полусалон» с увеличенным числом мест, в отличие от индивидуального исполнения для «главного пассажира» с сопровождающими). В соответствии с пожеланиями заказчика выпускались Ми-8ПС-7, Ми-8ПС-9 и Ми-8ПС-11 на семь, девять и одиннадцать мест соответственно. Уланудинский завод производил вертолеты с двигателями ТВ2-117АГ салонных исполнений Ми-8АПС, Ми-8АП-2, Ми-8АП-4 и Ми-8ТП.

С появлением «эмтэшек» на их основе был освоен выпуск целого семейства салонов Ми-8С-1, Ми-8С-2, Ми-8МД, Ми-8МСО, МИ-8МСД, Ми-8МО, Ми-8ТП и прочих, комплектовавшихся сообразно предпочтениям клиентов. Многие машины салонного исполнения предназначались для зарубежных заказчиков из разных стран мира, обычно в индивидуальных исполнениях для конкретных лиц, включая оснащение оборудованием и материалы интерьера.

Другим большим семейством модификаций были вертолеты спасательных и медицинских служб. Известно, что выживаемость раненых с тяжелыми травмами зависит от оказания им квалифицированной помощи в первые полчаса после ранения. Вертолет являлся наиболее оперативным средством предоставления такой помощи (что и показали скорые события в Афганистане). Помимо эвакуации раненых, предусмотренной исполнением обычной транспортной машины, для чего служило медицинское оборудование вертолета с носилками и аптечкой, был создан ряд специализированных модификаций. В 1972 году появился вертолет, оснащенный средствами помощи пострадавшим при ядерном ударе. Имевшийся на борту набор медицинской аппаратуры предназначался для оказания помощи при радиоактивном поражении и ожогах. Годом позже был создан летающий госпиталь Ми-8МБ, несший не только носилки и стойки для их ярусного размещения при эвакуации пострадавших, но и бортовой операционный пункт. Возможности такой машины позволяли не только вывезти раненых с поля боя, но и оказать экстренную помощь тяжело пострадавшим. К сожалению, размерность Ми-8 позволяла принимать лишь нескольких пострадавших, не обеспечивая в должной мере санитарно-лечебную помощь (вряд ли в бою дело ограничилось бы единичными ранеными), но при необходимости вертолет выглядел единственной надеждой. Ми-8МБ строился малой серией, служа самой настоящей «скорой помощью» для войск.
Целый модельный ряд вертолетов медицинского назначения был построен на базе более мощного Ми-8МТ. В 1978 году был создан Ми-8МТБ, помимо санитарного и операционного оборудования несший небесполезные в боевой обстановке бронирование кабины и вооружение. Годом позже по запросу космической службы появился Ми-8МТН и, позднее, Ми-8МТМ, имевшие назначением оказание медицинской помощи космонавтами и их вывоз с места посадки. Машины были востребованы по той причине, что космическая медицина в тот период еще не выработала мер сохранения физиологического состояния после длительного пребывания в космосе и космонавты по возвращении находились в состоянии, далеком от удовлетворительного, и иной раз буквально шагу не могли ступить. «За кадром» сообщений об успехах космонавтики оставались случаи, когда иные из участников полетов пребывали в крайне болезненном состоянии и нуждались в медпомощи прямо на месте спуска космического аппарата.

Наиболее современными летающими госпиталями, разработанными на базе Ми-8МТВ, стали Ми-8МТВ-ЗГ, медицинские вертолеты Ми-8МТВМ и поисково-спасательный Ми- 8МТВ-МПС (правда, сочетание букв в его названии больше подходило бы железнодорожному Министерству путей сообщения).
Типовой набор медоборудования одной из машин такого назначения включал аппарат искусственной вентиляции легких, анестезическую аппаратуру, два комплекта пульсометров, дефибриллятор, четыре комплекта аппаратов дыхательной системы, кардиотест, контейнеры для стерильных инструментов, вакуумный матрас, наборы хирургических инструментов, четверо носилок и сумки неотложной помощи, а также воздушный компрессор и два бензогенератора, причем в составе аппаратуры имелись медприборы как отечественного производства, так и высокотехнологичное оборудование западного исполнения. Для быстрой загрузки пострадавших медицинские вертолеты оборудовались люком в задних створках по размеру носилок. Спросом пользовались и экспортные Ми-17Г и Ми-17-1 ВА госпитального исполнения.

Поскольку Ми-8 широко использовались при парашютно-десантной подготовке, в 1987 году был отработан комплекс конструктивных мер по обеспечению таких тренировок. Поскольку прыгать через боковую дверь грузовой кабины было неудобно и небезопасно (можно было задеть рядом торчащее колесо шасси), для тренировки парашютистов и выброски десантников использовался «задний проем», где снимались грузовые створки и устанавливалась перегородка с «калиткой», у которой находился выпускающий инструктор. Все выступающие детали на фюзеляже вертолета приобрели зализанные формы или были спрятаны под обтекатели, включая даже колпачки на штуцерах колес, чтобы парашютисты не могли зацепиться стропами парашютов или вытяжными фалами.

Сходным образом дорабатывались вертолеты поисково-спасательной службы (ПСС), на борту которых в составе поисковой группы находились парашютисты, готовые даже при невозможности посадки прийти на помощь терпящим бедствие. Вертолеты ПСС также оснащались дополнительными фарами, установленными в обтекателях подкосов основных стоек шасси и направленными вниз для подсвета местности под вертолетом. Некоторые машины ПСС оборудовались еще и парой видеокамер для наблюдения за обстановкой. Одна из них монтировалась под хвостовой балкой, другая - непосредственно на грузовой стреле лебедки. Изображение выводилось на экран, установленный над приборной доской командира, прямо перед его глазами, позволяя наблюдать спасательные действия и корректировать положение машины. На вертолетах без такой визуализации связь с летчиками держал борттехник, выглядывавший в дверной проем и управлявшийся с лебедкой, а командир ориентировался исключительно по его словесным командам, для чего тот подключал «шнурок» своей гарнитуры связи к переговорному щитку у двери.

Специальная модификация поисково-спасательного вертолета Ми-8ПС служила для подъема с воды терпящих бедствие, для чего на борту вертолета находилась команда прошедших выучку спасателей, способных десантироваться с висения и оказать помощь пострадавшим в условиях штормового моря. Созданный в 1976 году вертолет отличался подъемно-спасательным оборудованием, позволявшим эвакуировать с воды в том числе и обездвиженных людей с помощью подвесной системы с сиденьем и корзиной-гамаком.
При осложнениях с подъемом вертолет мог буксировать спасательные плоты с людьми по морю в безопасное место. Вертолеты-спасатели комплектовались также объемистой аптечкой и термосами и бачками с горячей пищей и напитками (согревающими, а не горячительными).

В 1977 году по запросу космической службы были оборудованы два спасательных вертолета Ми-8СП, имевших целью поиск и эвакуацию спускаемых космических аппаратов. При нештатной ситуации (а нередко и при штатной) спускаемый с орбиты корабль мог оказаться в условиях, далеких от комфортных - в море, болотистой местности или в полынье среди льда, куда к нему нельзя было добраться иначе как с воздуха. При эвакуации спускаемого аппарата вместо штатных удлинителей и грузовых строп подвески использовались элементы подвесной системы тяжелого вертолета Ми-6 - капроновые стренги повышенной прочности, зацепляемые за основную парашютную систему космического корабля. При невозможности подъема груза его эвакуировали буксировкой в более подходящее место, буквальным образом волоча по воде. Таким же образом осуществлялась эвакуация спускаемого аппарата с экипажем внутри, когда по условиям безопасности его не разрешалось поднимать в воздух. Модернизированный поисково-спасательный вертолет космической службы именовался Ми-8СПА.

В 1978 году был создан командный пункт поисково-спасательных работ Ми-8КП. Для руководства и координации действий он оснащался бортовым комплексом средств связи - КСС «Сайгак». В его составе имелась специализированная связная и навигационная аппаратура - радиостанции Р-409МС-Я, Р-832М, радиоприемник Р-876, автоматический радиокомпас АРК-УД, оборудование засекречивающей связи и выносное переговорное устройство «Сайгак-ПУ» для обеспечения руководства спасательной операцией вне вертолета, а также магнитофонам МС-61, фиксирующим ход операции. Для голосовых сообщений имелась громкоговорящая установка СГУ-15. Радиокомпас АРК-УД, помимо навигационных задач, позволял пеленговать аварийные радиомаяки терпящих бедствие, выводя на них спасателей.

Поскольку наиболее сложной задачей являлся поиск и подбор людей и объектов с водной поверхности, соответствующие поисково-спасательные системы проходили госиспытания по большей части на базе 3-го управления ГНИКИ ВВС в Крыму, ведавшего тематикой морской авиации. По техническому заданию ВВС 1981 года серийный вертолет Ми-8МТ был переоборудован в поисково-спасательный вариант (шифр «Бомбардир»). Вертолет предназначался для радиотехнического и визуального поиска, эвакуации людей и возвращаемых космических аппаратов. Контрольные летные испытания машины проводились с 7 по 23 декабря 1982 года на сухопутном полигоне Чауда и бухтах под Феодосией. Бригадой 3-го управления было выполнено 15 полетов с зачетом программы.

С использованием Ми-8 отрабатывались многочисленные образцы вооружения, прицельных устройств и всякого рода целевых систем. В частности, тульскому КБ приборостроения Ми-8МТ служил для испытаний системы наведения создаваемого ПТУР «Вихрь», управляемого по лазерному лучу. Комплекс управляемого вооружения предназначался для перспективного боевого вертолета Ка-50, но отработку проходил на милевской машине. Ми-8МТ (борт 67) был оборудован пусковыми установками для ПТУР и поисково-прицельной аппаратурой с гиростабилизированной платформой с низкоуровневым телевизионным и тепловизионным каналами, а также лазерным дальномером и каналом лазерного наведения ракеты. Устройство обеспечивало выдачу изображения на экраны летчика и оператора и привязку луча к цели, сопровождающего ракету на траектории в процессе наведения.

В 1987 году милевцами совместно с двигателистами и ЦАГИ был создан вертолет Ми-8ТГ, использующий газовое топливо. Эта тема привлекала авиастроителей ввиду высокой энергоемкости газового топлива и хорошей теплотворной способности, к тому же такое горючее было «чистым», упрощая эксплуатацию двигателей без образования какого-либо нагара.
И, наконец, газовое топливо было крайне дешево, а отечественная газодобывающая и нефтеперерабатывающая промышленность ежегодно и безо всякой экономической отдачи сжигала массу попутного газа, который мог быть использован в качестве горючего транспортниками.

Двигатели ТВ2-117Г, разработанные в климовском КБ под руководством В. Г. Степанова, могли использовать всякое газовое и моторное топливо, от сжиженного пропана и газовых конденсатов до керосина, бензина и их смесей со сжиженным газом, а также работать на дизельном топливе, мазуте и сырой нефти. Двигатель оснащался топливорегулирующей аппаратурой и системой запуска с использованием керосина с последующим переходом на сжиженный газ или другое топливо. Сложность заключалась в том, что для надежной работы на газовом топливе его давление на входе должно было существенно превышать давление насыщенных паров для исключения кавитации топлива в насосе и образования паровых пробок, из-за чего потребовалось внедрить двухкаскадные уплотнения на приводе топливного насоса и систему дренажа сжиженного газа.

Доработка вертолетов была недорогой и подтверждалась экономическими обоснованиями, но... на том дело и кончилось. Руководство авиапрома с прохладцей отнеслось к неброской теме, не сулившей ни объемного госфинансирования, ни наград. Министерство гражданской авиации и вовсе отказалось финансировать чужую затею, объявив, что конструкторские разработки и доводка перспективной техники - дело не их ведомства. Керосина в стране тогда хватало, и стоил он едва ли не дешевле минералки. В таких условиях финансировать тему никто не собирался, и доводку газового вертолета пришлось прекратить.

Дальнейшее совершенствование «восьмерки» пришлось на 90-е годы с известными проблемами в экономике и промышленности. Время было не лучшим для авиапрома, вынудив отложить и полностью прекратить многие программы ввиду финансовых и хозяйственных затруднений (да и отсутствия всякого интереса со стороны властей и заказчиков). Пережив перестройку и ускорение, отрасль подверглась испытаниям приватизационного периода, всякого рода руководящим потугам в виде «программы 500 дней» и прочим напастям. В 1991 году в Москве собрались представители авиапромышленности, совместно с руководством МГА обсуждавшие перспективы отрасли. Была составлена представительная программа развития гражданского авиастроения с прикидками вплоть до 2000 года. Завершение противостояния мировых систем свело на нет потребности отечественной армии в новой военной технике (да и от имевшейся избавлялись самым спорым образом, отправляя в металлолом вполне еще годные машины). Поскольку очевидным являлось снижение оборонного заказа вплоть до гомеопатических величин, рассчитывать на мощнейшую прежде поддержку военного ведомства не приходилось. Однако колоссальные производственные мощности оборонных предприятий вкупе с деньгами, сэкономленными за счет сокращения военного бюджета, привлечения инвестиций зарубежных партнеров и инициирования частного предпринимательства сулили самые широкие перспективы. Будущее технологически продвинутого авиапрома виделось самым радужным, обещая удовлетворить самые обширные запросы выпуском тысяч конкурентоспособных летательных аппаратов всяческого назначения и исполнения.

Востребованный самыми разными заказчиками и пригодный для множества задач, Ми-8 имел неоспоримо лучшие перспективы по сравнению с прочими изделиями авиастроителей. Предполагалось, что Ми-8 опередит по продажам даже входившие в моду дешевые и доступные легкомоторные аппараты. По прикидкам, для удовлетворения заказов в 1992 году требовалось произвести 166 вертолетов, в 1993-м - 241, в 1994-м - 234 и в 1995 - «завершающем году пятилетки», - 231 вертолет этого типа. Не менее бодрые темпы ожидались и на перспективу: на период 1996-2000 годов производство Ми-8 должно было составить не менее 700 штук. В дополнение к «восьмеркам» планировалось начать продажи давно ожидаемого наследника в лице Ми-38, выпустив первую партию уже в 1995 году и развернув массовое производство, которое к 2000 году должно было выдать аж 450 современных машин. Перспективы ожидаемых продаж позволяли рассчитывать на загрузку производства обоих вертолетных заводов - в Казани и Улан-Удэ.

Реальность оказалась несколько более разочаровывающей. С чем подошла отечественная авиапромышленность к концу первого суверенного десятилетия, известно. Однако, несмотря на общий упадок отрасли, преуспевающей все больше на выставках, именно вертолетостроители оказались в выигрышном положении, оставшись при заказах и благодаря наличию средств имея возможность продолжить работу над новыми вариантами вертолетов. Модернизационные работы развернулись в том числе и на базе серийных предприятий, где конструкторские кадры и производственная база позволяли осуществить собственные программы развития. Иные из появлявшихся модификаций даже вызывали споры по вопросам правообладания на конструкторские решения с «альма-матер» в лице ОКБ, усматривавшего ущемление своих прав со стороны оборотистых заводчан.

Базовой машиной для создания новых модификаций стал Ми-8МТВ, однако в производстве сохранялись и вертолеты с двигателями ТВ2-117, пользовавшиеся спросом на рынке. Многие заказчики предпочитали «эконом-вариант», если характеристики представлялись удовлетворительными и выгоднее была недорогая и экономичная комплектация машины. Вооруженные силы, не очень озабоченные вопросами экономии, предпочитали технику посовременнее. Казанский завод за период 1977-1997 годов произвел около 7300 вертолетов, из которых 4500 (или 62%) оснащались двигателями ТВ2-117. На заводе в Улан-Удэ доля вертолетов с такими двигателями и вовсе была преобладающей.

Помимо высотных двигателей, для Ми-8МТВ была разработана новая система электрооборудования, более эффективный хвостовой винт с лопастями увеличенной хорды и стеклопластиковой обшивкой (внешне они отличались скосом по внешнему торцу), улучшивший управляемость и маневренность машины, удлиненные внешние топливные баки.
Оборудование кабины вертолета также было обновлено с использованием более современных приборов и агрегатов. Баки протектировались и заполнялись пенополиуретаном для предотвращения теней топлива при повреждениях. Выпускались серии Ми-8МТВ с четырьмя и шестью балочными держателями для вооружения. С появлением новых модификаций вертолеты получили наименование Ми-8МТВ-1, а машины гражданского исполнения выпускались под наименованием Ми-8МТВ-ГА. В нескольких экземплярах был выпущен вертолет-салон Ми-8МТВ-1С для Президента Российской Федерации.

Экспортный вариант вертолета именовался Ми-17-1 В. Состав оборудования сохранялся практически тот же, хотя в зависимости от пожеланий заказчика его можно было комплектовать опциями, но отнюдь не безоглядно - установка «клиент всегда прав» здесь не имела силы, и всегда оговаривалась совместимость новой аппаратуры с имевшейся. В ряду вертолетов этой модификации присутствовал даже «приблудный» Ми-8МТВ-14, на самом деле никакого отношения к типовому ряду не имевший - такое наименование припасли для конверсионных амфибий Ми-14, предлагавшихся для гражданского использования.

В 1991 году появился Ми-8МТВ-2, оснащенный усиленной защитой и модернизированный с использованием современных агрегатов систем. В грузовой кабине оборудовали дополнительные места для шести десантников - в центральном ряду и на сиденьях у грузовых створок, общее число которых возросло до 31. Были установлены топливные баки увеличенной емкости. Были внесены изменения в систему управления с повышенной жесткостью проводки. В составе электросистемы появились более компактные и легкие аккумуляторы и новые более производительные генераторы. Поскольку по опыту было известно, что с полной загрузкой точек подвески оружия Ми-8 летают крайне редко и на практике такого перегруза стараются избежать из-за резкого снижения практически всех летных характеристик и ухудшения управляемости, у очередной модификации Ми-8МТВ-3 оставили только четыре балочных держателя. Определяющим стал расчет на подвеску наиболее габаритного и «весомого» варианта вооружения из блоков Б8В20, которых «восьмерки» могли нести именно четыре штуки. Фермы подвески упростились, снизилось сопротивление и вес, зато состав вооружения пополнился современными видами средств поражения, включая новые системы воздушного минирования, а число возможных вариантов подвески возросло с прежних восьми до 24. Мало применявшиеся многозамковые держатели для бомб МБД2-67 исключили из состава вооружения, как и блоки УБ-32 с 57-мм ракетами, оставив только Б-8В20 с мощными 80-мм ракетами. Стрельба из них производилась только разом изо всех блоков заданными сериями снарядов, причем даже при залпах в блоках предусматривался остаток - «неприкосновенный запас» на крайний случай. Помимо оборудования минирования местности, вертолет мог оснащаться устройством-раскладчиком типа ВРП для установки разведывательно-сигнальных средств - заграждений из датчиков, реагировавших на перемещение людей и транспорта и сообщавших о появлении противника вблизи охраняемой зоны.

Вертолет может нести бронезащиту усовершенствованной схемы по сравнению с предыдущим образцом. Броня общим весом 419 кг прикрывает не только кабину экипажа, но и перевозимый личный состав, защищенный от огня сзади навесными плитами на створках грузолюка.
Во избежание поражения агрегатов системы управления бронеплитами прикрыт также гидрооотсек (при выходе гидравлики из строя управление машиной становится невозможным). Установили стрелу подъема грузов увеличенной грузоподъемности до 300 кг с лебедкой ЛПГ-300, убираемой в грузовую кабину. Увеличен был проем аварийного люка в створке грузолюка, где по-прежнему имелась возможность установки кормового пулемета, теперь с куда большим сектором обстрела (стрелок здесь даже получил страховочный пояс, пристегивающийся карабином, во избежание риска вывалиться наружу).

Наиболее приметным отличием новых модификаций стала установка метеорологической РЛС А-813К «Контур-10» вместо одной из панелей остекления кабины. Малогабаритный радиолокатор А-813К предназначен для метеорологических и навигационных целей и позволяет выполнять полеты в ночное время и в плохую погоду, для чего предусматривались режимы «Метео», «Земля» и «Память». РЛС монтируется под обтекателем вместо центральной нижней части остекления, при этом лобовой пулемет ПКТ сохраняется. Надо сказать, что РЛС на наших вертолетах появилась с изрядным запозданием - зарубежные эксплуатанты Ми-8 уже лет десять как использовали вертолеты, доработанные своими силами с установкой навигационных и метеолокаторов западного происхождения. Такие Ми-8 с английскими РЛС имелись в Индии, где служили в морской поисково-спасательной службе, и в Финляндии с ее обширными безориентирными лесными просторами и снежными зимами (хотя наши края ни погодой, ни пространствами финской «глубинке» никак не уступят...).

Вертолет оснащался также автоматическим радиокомпасом АРК-15 (в дополнение к АРК-УД) и радиосистемой дальней навигации А-723. Отслуживший свое речевой информатор РИ-65 сняли. Была внедрена система внутрикабинной сигнализации САС-4, использовавшей принцип «темной панели», когда световая информация на табло высвечивается только при отказах систем. Для ведения поисково-спасательных операций вертолет может оснащаться бортовым прожектором ПБП. С появлением глобальных систем позиционирования машины в качестве опции стали комплектовать навигационными приемниками для работы в отечественной системе ГЛОНАСС (разворачиваемой с 1987 года) или американской НавСтар/GPS.

Предлагалась также комплектация вертолета с усиленным вооружением, включавшим подвески направляющих для шести ПТУР «Малютка-2» и ракет «воздух-воздух» типа «Игла-В» на базе распространенного ПЗРК 9М39. Замысел заключался в предложении универсального вертолета, при сохранении транспортных возможностей получавшего качества противотанкового средства и вдобавок способного вести борьбу с воздушными целями. «Малютки» на оригинальных строенных направляющих были легкими (весом втрое меньше «Штурма»), но несли тандемную БЧ с бронепробиваемостью, повышенной до 800 мм, пригодную для поражения не только легкой бронетехники, но и танков, оснащенных современными системами защиты - навесным, разнесенным и активным бронированием. Дальность пуска ПТУР составляла три километра. Ракеты «Игла-В» с дальностью стрельбы до 5-6 км, подвешиваемые числом до восьми, обеспечивали вертолету возможности ведения воздушного боя - прежде всего с вертолетами противника.

Вооруженный «до зубов» вертолет остался в качестве демонстрационного образца. Подвел маркетинг: у зарубежных клиентов вертолет преобладающим образом использовался в транспортных целях, имевшееся штатное вооружение «восьмерок» вполне устраивало и особой потребности в его усилении (к слову, дорогостоящем) не испытывали. В своем отечестве предложение и подавно не имело перспектив: даже с учетом боевого опыта конфликтов советского и постсоветского времени вооружение обычных «восьмерок» выглядело вполне достаточным для возлагаемых на них задач, будь то поддержка десанта или поисково-спасательные операции, к тому же боевых Ми-24 было в достатке и ожидалось появление новых Ми-28 и Ка-50, перед которыми «противотанковый Ми-8» преимуществ не имел. Вертолетчики поопытнее и вовсе называли его теми же граблями, что и не очень популярный в свое время Ми-8ТВ.

Большую партию Ми-8МТВ-3 собиралась заказать Индия, давно уже эксплуатировавшая «восьмерки» и успевшая оценить их качества в боевой обстановке. Прежде чем был заключен контракт, индийская сторона потребовала провести полную сертификацию машины, притом на основе требований самой строгой на то время нормативной базы - Федеральных авиационных правил США для транспортных вертолетов FAR 29 (к слову, категория FAR 27 относится к «нормальным вертолетам», т.е. распространенным на Западе легким машинам частного пользования). Сертификация вертолета экспортного исполнения Ми-172 в индийском государственном авиарегистре с проверкой на соответствие массе пунктов была проведена в 1994 году. Следующими экспортными модификациями стали Ми-172ПТ и Ми-172ПТ-2, предлагавшиеся для использования в качестве армейского или гражданского вертолета среднего класса. Наименование Ми-172 относилось к вертолетам выпуска Казанского завода. Такое различие в названиях с улан-удинскими Ми-171 было обусловлено требованиями сертификации пусть и сходных изделий, но разных производителей. Так, Ми-172 получил отечественный сертификат типа № 78-172 от 29 августа 1995 года, а Ми-171 - сертификат типа № 90-171 от 29 декабря 1995 года. Машины с сертификатом типа по требованиям американского FAR 29 именовались Ми-171А и Ми-172А.

Вертолетная война

Афганская война стала первым настоящим испытанием армейской авиации, объединявшей главным образом вертолетные части. Роль «вертушек» предопределил сам характер противопартизанских боевых действий, выдвинувший на первое место способность гибко реагировать на действия противника, быстро маневрировать силами, оперативно оказывая им огневую поддержку с воздуха. Однако вскоре выяснилось, что имеющийся на винтокрылых машинах арсенал средств поражения и защиты далеко не во всех случаях удовлетворяет экипажи...

Впрочем, воевать поначалу и не собирались, рассчитывая лишь «обозначить» серьезность наших интересов в Афганистане, попутно избавившись от наиболее одиозной части кабульского правительства. Планы развертывания группировки советских войск не предполагали ведения широкомасштабных боевых действий, предусматривая лишь размещение гарнизонов в городах, охрану дорог и стратегически важных пунктов. Накануне операции на вопрос, будут ли афганцы стрелять в советских солдат, Главный военный советник в ДРА генерал-лейтенант Л. Н. Горелов убежденно отвечал: «Никогда». С учетом подобных прогнозов и проводилось развертывание будущего «ограниченного контингента».

В первой вертолетной «волне», направившейся в Афганистан в начале января 1980 года, имелся лишь один боевой Ми-24.
Основную же массу составляли транспортные Ми-6 и Ми-8, доставлявшие десантников и грузы. Однако спустя пару месяцев все большую долю в деятельности армейской авиации стали занимать вылеты на боевое применение. В дальнейшем вертолетное вооружение претерпело значительные изменения, отражавшие сам ход афганской войны, ее тактику и стратегию.

Основой вертолетных частей к этому времени оставались Ми-8, составлявшие две трети вертолетного парка ВВС 40-й армии, которая стала единственной в советских Вооруженных силах, получившей собственную авиацию. Поначалу силы эти были весьма скромными: по состоянию на первые дни января 1980 года авиация 40-й армии располагала всего парой вертолетных эскадрилий - 302-й овэ в Шинданде и одной эскадрильей из состава 280-го отдельного вертолетного полка (овп) в Кандагаре, в которых насчитывалось всего два десятка машин. Еще одна вертолетная эскадрилья под началом подполковника Белова, прибывшая из 280-го овп полугодом ранее, базировалась в Баграме с «довоенных» времен и формально в состав 40-й армии не входила, действуя по указаниям советского Главного военного советника в интересах афганских вооруженных сил.

Быстро обозначившаяся потребность в усилении авиационной группировки привела к наращиванию ее численного состава. Спустя считаные месяцы в Афганистане находилось уже 110 вертолетов, а к концу 1980 года их количество довели до более чем 200, работавших в составе трех полков - 280, 292 и 181-го отдельных вертолетных полков (овп), а также 50-го отдельного смешанного авиаполка (осап) и четырех отдельных эскадрилий при дивизиях сухопутных войск - 254, 320, 262 и 302-й овэ. В июне 1981 года 292-й полк в Джелалабаде сменил 335-й обвп, прибывший из Одесского округа, и этот состав армейская авиация ВВС 40-й армии сохраняла до самого конца войны. В это время «восьмерками» были укомплектованы восемь вертолетных эскадрилий (в составе полков и отдельных), три летали на Ми-6 и еще четыре были оснащены Ми-24. «Восьмерки» в начальный период были представлены почти исключительно моделью Ми-8Т, однако уже с весны в части начали поступать более мощные Ми-8МТ (первые из них уже при комплектовании получил 50-й осап, вскоре ставший знаменитым как «полтинник»).

Ми-8 встретили войну далеко не безоружными: на фермах по бокам, предусмотренных для подвески вооружения, они могли нести до четырех 16-зарядных блоков УБ-16-57УМ-ВП, снаряжавшихся 57-мм НАР типа С-5, или бомбы калибром до 250 кг. Предусматривалась и подвеска пары «пятисоток», причем Ми-8Т брали только «короткие» бомбы старых моделей, а на Ми-8МТ могли подвешиваться и «длинные» ФАБ-500М62. Общий вес бомбового вооружения у Ми-8Т составлял 1100 кг, у Ми-8МТ бомбовая нагрузка была увеличена до 1500 кг. Более мощные «эмтэшки» отличались также конструкцией ферм и имели шесть узлов подвески, позволявших использовать 32-ствольные блоки УБ-32 и иное вооружение, к детальному рассмотрению которого мы еще вернемся. Огневую мощь усиливали стрелки-десантники на борту, хотя оружием могли воспользоваться не все бойцы перевозимого отделения: шкворневыми упорами под автоматы и РПК были оборудованы только пять открывающихся иллюминаторов, включая переднюю пару за входной дверью и заднюю в конце кабины, а в дверном проеме и правом переднем окне мог крепиться и более мощный пулемет ПК. «Эмтешки» имели столько же точек для стрельбы, но для большей эффективности держатели под ПК получила и крайняя кормовая пара иллюминаторов. Остальные окна не использовались, чтобы огонь из них ненароком не поразил собственные фермы внешних подвесок. На практике шкворнями с зажимами пользовались не всегда, а то и вовсе снимали их, предпочитая жесткому упору стрельбу с рук, позволявшую быстро перебрасывать огонь и перезаряжать магазины.

По всей видимости, первыми «отметиться» в боевой обстановке довелось вертолетчикам 302-й эскадрильи, переброшенной из Ашхабада: обеспечивая прохождение воинских колонн, уже 31 декабря 1979 года их «восьмерки» подавляли огневые точки вдоль дороги за приграничной Кушкой. Той же работой пришлось заниматься и новогодним утром следующего дня - расчищая путь армии, «вертушки» эскадрильи обрабатывали кишлаки у перевала Рабати-Мирза. Война начиналась прямо на глазах у их коллег из 280-го полка, проходивших с десантными группами выше, своим курсом, по направлению к Шинданду и Кандагару...

Стычка с противником едва не стоила потери Ми-8 уже 30 декабря 1979 года. Вертолет заместителя командира 181-го овп В. К. Гайнутдинова, выполнявший разведывательный полет, попал под автоматный огонь и получил множественные повреждения: насквозь пробит был лонжерон лопасти несущего винта (в дыру запросто можно было просунуть палец), а перебитый трубопровод гидравлики привел к отказу управления «шаг-газом», вынудив идти на вынужденную посадку. На теряющем управление вертолете летчику удалось продержаться в воздухе еще 11 минут, дотянув до безопасного места (сами летчики, правда, потом трезво оценивали случившееся, считая, что к замеченной группе «бородатых» с оружием соваться не следовало, и относя инцидент на недостаток опыта). Это был второй боевой вылет экипажа В. К. Гайнутдинова, ставшего вскоре легендарной личностью среди летчиков-«афганцев» и получившего звание Героя Советского Союза уже в апреле 1980 года.

При умелом использовании ливень свинца с воздуха оказывался весьма действенным (особенно поначалу, когда у вертолетчиков еще не было достаточного опыта стрельбы НАР и бомбометания - имевшиеся на счету три-пять зачетных пусков ракет по курсу боевой подготовки в Союзе явно не обеспечивали должных навыков, а второй попытки реальный противник мог и не дать). Так, уже при первой масштабной боевой операции по подавлению мятежа 4-го артиллерийского полка афганской армии в Нахрине на севере страны в начале января 1980 года успех в немалой мере был достигнут участием звена вертолетов, взявших на борт стрелков. В ходе продвижения к населенному пункту огнем с вертолетов было рассеяно несколько групп всадников численностью до двух сотен и уничтожена засада с тремя орудиями. Казармы восставших под прикрытием с воздуха удалось взять одним броском, а всего в операции, занявшей менее суток, мятежники потеряли около 100 человек, семь орудий и пять автомашин ценой гибели всего двоих наших солдат.

Иногда хватало одного грохота и грозного вида ощетинившейся стволами и подвесками машины. Командование афганской части в Кундузе даже обратилось к вертолетчикам с просьбой - не летать над их казармами, ведь после этого приходилось подолгу разыскивать и сгонять обратно разбежавшихся в панике новобранцев-«сорбозов», никогда не видевших устрашающей «шайтан-арбы».

Однако противник в долгу не оставался, и опыт давался недешево. 23 февраля 1980 года, вДень Советской Армии, паре Ми-8Т капитанов Лямцева и Вакуленко из 280-го отдельного вертолетного полка пришлось вылететь на поиски замеченного неподалеку от Кандагара каравана. По песчаной колее Ми-8 быстро вышли к укрытым в барханах машинам и решили «пощупать» их автоматным огнем. Стоило одному из штурманов высунуть в блистер свой автомат, как с кузова ближайшей «Тойоты» слетел чехол и под ним обнаружился бородач с ДШК. Стрелял он почти в упор, и лишь чудом удалось отделаться парой дырок. Цель накрыли ракетным залпом, но тут же ведомому пришлось садиться неподалеку - через пробоину в баке вытекало масло. Латать дыру было нечем, и ее на скорую руку замазали пластилином, так и дотянув домой.

Постепенно противник набирал силу. Появление чужих солдат в стране, переполненной оружием и хранившей опыт многочисленных войн, стало накалять обстановку, быстро придав конфликту характер джихада против неверных. Качественно и количественно менялось вооружение оппозиции; поддерживавшие ее арабские страны и Запад наладили поставки новейших автоматов и пулеметов, сменивших дедовские сабли и «буры» , а обучение военному делу стали вести профессиональные инструкторы и советники.

Для «настоящей войны», в которую быстро переросла афганская кампания, вооружение «восьмерок» нуждалось в усилении. Не дожидаясь решения «сверху», вертолетчики предпринимали самостоятельные попытки доработать машины. Видимо, первой такой доработкой была установка пулеметов на Ми-2, не имевших собственного оружия: пара эти вертолетов, использовавшихся в 302-й овэ Шинданда для разведки и связи, уже зимой получила по бортовому ПК в двери. Встречались и более смелые предложения, опиравшиеся в основном на добытое у соседей оружие и собственные инструментальные и слесарные возможности. Так, в Кандагаре пытались смонтировать на Ми-8 одолженную у истребителей мощную 23-мм автоматическую пушку ГШ-23Л, а комэск В.Сидоров даже предлагал пристроить под фюзеляжем 73-мм полуавтомат 2А28 «Гром» с БМП-1 и был готов испытать ее в воздухе, но пойти на это не решились - конструкция вертолета явно не выдержала бы отдачи.

Помимо пулеметов, «восьмерки» оснащались 30-мм пехотным автоматическим гранатометом АГС-17 «Пламя», который устанавливался в дверном проеме. У мотострелков это грозное оружие, обладавшее высокой плотностью огня и навесной траекторией, позволявшей накрывать противника в окопах и на обратных скатах высот, было очень популярно, служа настоящей «взводной артиллерией». К числу несомненных достоинств гранатомета относились и боеприпасы осколочного действия, обеспечивавшие эффективное поражение живой силы.

На фоне «настоящих» пушек гранатомет, может, и выглядел не очень впечатляюще, имея небольшую дальность стрельбы порядка 800 м, да и граната весом 275 г была в полтора раза легче пушечного снаряда аналогичного калибра и не обладала сколько-нибудь эффективным пробивным действием, что могло понадобиться при встрече с защищенной целью. Однако своему назначению он вполне соответствовал, будучи способным вести огонь очередями с темпом до 400 выстрелов в минуту, накрывая обширную зону сплошного поражения. Каждая граната ВОГ-17 (выстрел осколочный гранатометный) обеспечивала площадь поражения живой силы в 30 кв. м при радиусе убойного действия в семь метров, при воздействии по таким целям в полтора раза превосходя по эффективности (при том же калибре) осколочно-фугасные снаряды автоматической пушки 2А42, установленной на БМП-2.

Что называется, «на руку» была легкость АГС-17 - не зря его делал авиационный оружейник: вместе с опорной треногой вес «Пламени» составлял всего 30 кг, что снимало проблемы с его установкой и креплением на вертолете (та же пушка 2А42 в «чистом виде», без узлов крепления и подачи, весила 115 кг).
Не менее существенным являлось то, что отдача АГС-17 выглядела, по артиллерийским меркам, совершенно незначительной и гранатомет без каких-либо ограничений позволял разместить его на борту вертолета (чего нельзя было сказать о пушках - у артиллерийских систем такого калибра усилие отдачи в лучшем случае достигало пяти-шести тонн, удары которых были губительны для неприспособленной и довольно «нежной» конструкции винтокрылой машины).

Наиболее эффективной была стрельба с круга, когда вертолет закладывал вираж вокруг цели и та все время оставалась в поле зрения, позволяя достаточно точно наводить оружие. В одном таком случае пара Ми-8Т с ведущим капитаном Е. Сурниным из 280-го овп, выполняя 11 июня 1980 года поиск в районе южнее Газни, в предгорьях наткнулась на конный отряд. Вертолеты недавно переоборудовали под усиленное вооружение, и летчики получили возможность попрактиковаться в стрельбе. Борттехник М. Кель, из поволжских «русских немцев», рассказывал: «Скакали красиво, как в фильмах про Гражданскую войну, в чалмах и патронташах, бешметы по ветру стелились. Нырнули было в пальмовую рощицу, но командир заложил вокруг нее крутой вираж, отсекая путь. Пока не кинулись врассыпную, я накрыл всю группу короткой очередью гранат на десять. Цель была на виду, рядом, так что фонтаны разрывов видны были очень четко, легли кучно. Сделали еще круг - ни один не поднялся, только лошадь выскочила из рощицы с распоротым брюхом, и та рухнула тут же».

Помимо переделок по вооружению, одновременно производились доработки по защищенности вертолета. Была внедрена бронезащита кабины экипажа, которую дополнительно прикрыли закрепленными на наружных кронштейнах стальными экранами толщиной 6 мм. Внутри броня навешивалась на перегородке за креслами летчиков, на двери со стороны грузовой кабины, по бокам у блистеров, а также снизу на полу и спереди под приборными досками (позднее эти листы сделали откидными на шарнирах «гармошкой» для улучшения обзора на взлете и посадке). Бронелистами прикрывалось также место кормового стрелка. Часть вертолетов уже на заводе оборудовалась системой заполнения баков углекислым газом, предотвращавшим опасность взрыва при попаданиях - баллон ставился в грузовой кабине, однако емкость его была невелика и борттехник открывал вентиль лишь при угрозе обстрела. В дополнение к «штатной» броне сами летчики обычно укладывали под ногами или вешали на стенки кабины бронежилеты - надевать раскаленные латы в летнюю жару все равно не находилось желающих. Ими же укрывали дополнительный бак в грузовой кабине или держали под ногами у кормовой огневой точки. Еще одной мерой защиты служили запасные парашюты, которые бросали на нижние панели остекления, рассчитывая, что в плотном шелке спрессованной парашютной ткани пуля непременно застрянет (это поверье отнюдь не было безосновательным - так оно частенько и бывало).

На втором этапе доработок устанавливались автоматы отстрела ИК-ловушек АСО-2В, а затем эжекторно-выхлопные устройства (ЭВУ), предназначенные для защиты от переносных зенитно-ракетных комплексов (ПЗРК) с ракетами, оснащенными тепловыми головками самонаведения.
Если доработка вооружения в некоторых частях и подразделениях задерживалась, то оба этапа переоборудования проводились разом. Несмотря на донесения разведки об их наличии в бандах, случаев применения ПЗРК в первый год войны не было, не встречали их и среди трофеев , из-за чего уже смонтированные «уши» ЭВУ на Ми-8Т нередко снимали - потрепанным «восьмеркам» ощутимо недоставало мощности, сопротивление объемистых коробов и лишний вес становились обузой. На машинах, оборудованных ЭВУ, их наличие «съедало» 300 кг допустимого взлетного веса.

Однако по мере использования вертолетного вооружения начали выявляться и его недостатки, особенно ощутимые в накаляющейся обстановке. Оценивший силу авиации противник стал уделять должное внимание ПВО. В душманских отрядах и в охранении баз мятежников все чаще попадались 12,7-мм пулеметы ДШК и еще более мощные 14,5-мм ЗГУ, способные поразить воздушную цель на высоте до 1300-1500 м и дальности в 1500-2000 м. При встрече с ними бортовые пулеметы «вертушек» уже не давали желаемого преимущества, уступая крупнокалиберному оружию по всем показателям - 50-граммовая пуля ДШК (не говоря уже о более тяжелой 14,5-мм) сохраняла убойную силу далеко за пределами дистанции прицельного огня. Даже если массивная пуля не пробивала броню, она выкалывала куски с ее тыльной стороны, и поток обломков стали вторичными осколками летел в кабину.

Встреча со «сваркой», как прозвали крупнокалиберные пулеметы за характерные вспышки выстрелов, не раз оборачивалась трагично. В 280-м полку 23 июля 1980 года погиб попавший под огонь ДШК экипаж замполита эскадрильи капитана Н. Г. Епифанова. В операции под Кандагаром летчики выполняли задачу по корректировке огня артиллерии и, кружа над селением Спинахула, попали под огонь замаскированного пулемета. Очередь с пары сотен метров пришлась прямо по кабине, поразив летчиков, машина резко пошла вниз и взорвалась на окраине кишлака.

Всего через неделю, 31 июля 1980 года, при высадке десанта южнее Газни Ми-8 капитана М. Грошева из 280-го овп получил очередь из ДШК в упор. Пули прошили баки, двигатели и разнесли электроарматуру. Штурман Сергей Антонов позже вспоминал: «Горели страшно, всем бортом, по грузовой кабине лился пылающий керосин, в спину дышало жаром, глаза ел черный дым. Я различал перед собой лишь линию горизонта, командира за тучей копоти уже не видел и только по движению ручки чувствовал - рядом живой. Машина последний раз нас выручила, продержавшись минуту, пока шли к земле. Садились вслепую, ткнувшись носом в валун. Взорвалась она, как только мы отбежали в сторону. В подбиравшей «восьмерке» нас не могли узнать, лица и руки были покрыты жирной гарью, так что блестели только глаза и зубы...»

В целом, пройдя круг перемен, оружие Ми-8 стало соответствовать принципу разумной достаточности. Избыточное его усиление мешало основному назначению вертолета (лучшим подтверждением чему был чисто транспортный Ми-6, вопрос о «довооружении» которого вообще не поднимался). При необходимости Ми-8 вполне обходился наружной подвеской вооружения, где в большинстве случаев хватало пары блоков НАР. Вместе с тем, как неизбежные исключения, появлялись самодеятельные доработки, большей частью как реализация собственных взглядов на возможности вертолета. Так, в газнийской эскадрилье 335-го обвп в 1986 году несколько Ми-8 получили крупнокалиберные ДШК, смонтированные на специальной поворотной раме в двери. Существовал и заводской доработочный комплект для установки в двери более современного крупнокалиберного пулемета «Утес» (НСВ-12,7), однако он также не пользовался популярностью по причинам, аналогичным АГС.

Недолгой оказалась карьера в Афганистане и специального вооруженного варианта Ми-8ТВ - модификации «вертолета-штурмовика», щедро оснащенного разнообразным оружием. В авиации 40-й армии тяжеловооруженные «восьмерки» имелись в 280-м ОВП, использовали их также вертолетчики пограничных войск, работавшие на севере страны. Количество Ми-8ТВ, однако, исчислялось единичными машинами (их выпуск был ограниченным, и в вертолетные полки такие вертолеты раздавали буквально по несколько штук, в дополнение к обычным «восьмеркам»). В специфичной афганской обстановке тут же проявились особенности Ми-8ТВ не самого лучшего характера: вооружение и защита вертолета стоили немалой прибавки в весе, при том, что силовая установка осталась прежней и ее мощности, слабоватой даже для обычной «восьмерки», откровенно недоставало для работы с таким перегрузом. При том количестве вооружения и брони, которые нес Ми-8ТВ, из-за ослабленных несущих свойств в жарком воздухе высокогорья и «просадки» мощности вертолет попросту не мог взлететь. Выбирая «летучесть», сохранение несущих и маневренных качеств и управляемости, с вертолетов старались снять все лишнее, включая и часть бронеплит.

В 280-м овп никогда не использовались ПТУР, а подвески ограничивали максимум парой блоков, и все равно тяжелая машина уступала обычным «восьмеркам» в дальности и продолжительности полета. Даже при проведении доработок по «афганскому комплексу» (иначе - «мероприятия по плану для ВВС 40-й армии») все нововведения для Ми-8ТВ ограничивались установкой системы АСО-2В с кассетами под хвостовой балкой, без использования обязательных на других «восьмерках» эжекторов на выхлопных соплах с их массивными коробами, «крадущими» и без того недостаточную мощность.

Штурмовые удары и налеты дополняли предупредительные меры - минирование окрестностей враждебных кишлаков, подходов к лагерям оппозиции и разрушение горных троп, по которым могли перемещаться отряды противника и шли караваны с оружием. Помимо прочего, минирование позволяло «обездвижить» противника, блокируя его передвижения и лишая одного из главнейших козырей - подвижности и неуловимости. В расчет следовало принимать такую специфичную черту психологического типа противника, как фатализм, свойственный восточному характеру: притаившаяся незримая смерть пугала тех гораздо больше, чем столкновение с врагом в открытом бою, и мины служили надежным «останавливающим средством».

Для минирования часто использовали обычные бомбы, устанавливая их взрыватели на большое замедление с тем, чтобы время от времени гремящие взрывы делали район непроходимым, на несколько суток перекрывая перевал или тропу. Воздействие при этом оказывалось не столько целевым, но превентивным, устраняя у противника всякое желание соваться в заминированные места. С весны 1980 года для минной блокады пошли в дело контейнеры вертолетной системы минирования ВСМ-1. Осколочные мины ПОМ-1 в горах использовались мало, каменистый грунт не позволял им углубиться при падении, а на поверхности стальные шары были слишком заметны. Массовое применение нашли фугасные ПФМ-1 массой всего 80 г, однако содержавшегося в них жидкого взрывчатого вещества ВС-6 было достаточно, чтобы оторвать пальцы или раздробить ступню, обездвижив противника. Мина-«бабочка» в полиэтиленовом корпусе с крылышком стабилизатора, почти не содержавшая металла, оставалась необнаружимой миноискателями, крохотный лепесток трудно было заметить под ногами даже на ровном месте. Ждущие жертву ПФМ-1 первое время были зеленого цвета, затем их сменили мины «песчаного» желто-коричневого оттенка. Стоило наступить на мягкий пластиковый корпус, чтобы от давления сработал гидростатический взрыватель. Слабость убойного действия «бабочки» на деле была просчитанной и коварной: пострадавший оставался в живых и получал только ранения конечностей, лишившись пальцев или размозжив стопу, однако лишался способности самостоятельно передвигаться, и хлопот причинял напарникам побольше, чем в случае гибели, - чтобы не оставлять на месте, тащить его дальше должны были по крайней мере два человека, тем самым также терявшие боеспособность.

Вместе с ними рассыпались ПФМ-1 С с самоликвидатором, хлопки которых, звучавшие на тропах и в завалах несколько суток, окончательно отбивали охоту пробираться навстречу притаившейся смерти. При этом самоликвидация минного заграждения позволяла ограничить срок блокирования временными рамками, через определенный период открывая путь своим войскам с направления, которое сам противник, оставаясь в неведении, продолжал считать непроходимым. Интервалы и серии сброса задавались пультом в грузовой кабине. За одну минуту Ми-8 мог высыпать 8352 мины, «засеяв» полосу длиной до двух километров при ширине 15-25 м. Плотность такого минного поля, в зависимости от высоты и скорости сброса, составляла от одной мины на 5-6 квадратных метров до нескольких «лепестков» на метр.

К 1987 г. усиление ПВО заставило практически полностью отказаться от применения вертолетов для огневой поддержки войск. Руководство ВВС ТуркВО и 40-й армии отвело бомбово-штурмовые удары самолетам, а вертолеты прикрывали их и, в лучшем случае, завершали налет, «подчищая» местность после удара. Все чаще вертолеты использовали для работы ночью. Для безопасности такие полеты выполняли с увеличенными до 800-1000 м интервалами между машинами, не включая БАНО и пользуясь только неяркими строевыми огнями. Ударные действия по ночам вели смешанные группы из пары Ми-8, занимавшихся подсветкой местности САБ с высоты 2500-3000 м, и штурмовых звеньев Ми-24.

Политика национального примирения и объявленное с 15 января 1987 г. прекращение огня не дали желаемых результатов, и война продолжалась. Но у вертолетчиков появилась новая работа - переправка в родные места беженцев и пожелавших вернуться к мирной жизни моджахедов, которых перевозили подальше от районов боевых действий.
На стоянках появился разношерстный люд бандитского вида, в галошах на босу ногу, бородах и пулеметах. На время полета у них отбирали оружие, запирая его от греха подальше в кабине экипажа.

С общей стратегией на свертывание активных военных действий сократилось и число воздушных десантов. Последние крупные высадки осуществлены при проведении операции «Магистраль» в ноябре 1987 г. для разблокирования дороги в осажденный Хост. В ходе ее захватывались высоты вдоль дороги, а под самым городом высадили советский батальон и бригаду афганских командос, двинувшихся навстречу наступавшим войскам.

К началу вывода советских войск на 15 мая 1988 г. ВВС 40-й армии располагали 331 вертолетом. Первоочередной задачей их экипажей стала защита городов и аэродромов от участившихся минометных и ракетных обстрелов. На Джелалабад и Баграм из близкой «зеленки» мины и пули сыпались почти регулярно, и в лунные ночи даже в туалет частенько приходилось пробираться ползком. Непрерывное вертолетное патрулирование,наряду с минными заграждениями, оказалось наиболее эффективной мерой обороны.

Рабочий день на авиабазах начинался в 4-5 часов утра со взлета дежурного звена вертолетов, прочесывавших периметр в поисках вражеских стрелков. До наступления темноты «вертушки» кружили вокруг аэродрома, прикрывая взлет и посадку самолетов. Ночью на них подвешивали САБы. Охоту за противником, подбиравшимся к самым стоянкам, вели с помощью приборов ночного видения - ИК-очков ПНВ-57Е. Обнаружив «теплую цель», намерения которой не вызывали сомнений, подсвечивали ее «люстрой» и с ходу открывали огонь на поражение. Вертолет при этом оставался невидимым, а уйти ослепленному противнику было некуда.

Прикрывая авиабазы, ставшие последними плацдармами, вертолетчики не всегда могли защитить себя: в ставший черным декабрьский день 1988 г. попадание одного снаряда в крышу клуба, где летчики собрались у телевизора, унесло жизни сразу 11 человек.

В 9.45 утра 15 февраля замыкавший уходившие колонны БТР с командармом Борисом Громовым пересек мост на государственной границе. И лишь получив доклад о выходе «первого», Ми-8 сняли пять групп прикрытия и самыми последними покинули Афганистан.

Начало статьи                                                                                                                            Окончание статьи


Источники:

Незаменимый Ми-8. Полвека в строю. / Виктор Марковский/ Игорь Приходченко — М.: Яуза; ЭКСМО, 2012.

 

Категория: Современная авиация | Добавил: Sherhhan (22.06.2015) | Автор: Дмитрий Гинзбург
Просмотров: 2535 | Теги: Ми-8 | Рейтинг: 0.0/0
Всего комментариев: 0
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]